Умные нам не надобны. Надобны верные. Братья стругацкие Умные не надобны надобны верные
Младший из бесстрашных, мудрых и добрых братьев, ставших Учителями для нескольких поколений. Это слово — Учитель — Аркадий и Борис Стругацкие всегда писали с большой буквы…
Аркадий Натанович ушел от нас в октябре 1991-го — но оставался Борис Натанович. БНС. Мэтр. И на нем на два десятилетия сосредоточилась читательская любовь к людям, на книгах которых мы выросли.
Мы росли вместе с созданными ими героями, мечтали жить в светлом «Мире Полудня» и ненавидели «серых», твердивших «умные нам не надобны — надобны верные».
Мы учились у них шагать навстречу ветру, взявши за руки друзей, не сдаваться перед превосходящими силами противника и не идти на компромиссы с собственной совестью ради мелкой выгоды.
Их книги заражали нас бациллой непокорности и свободы — и мы обретали иммунитет к страху.
Те, кто в 1991-м вышел на площадь защищать свою свободу, — читатели братьев Стругацких.
И те, кто вышел на площадь через двадцать лет защищать свое достоинство, — тоже читатели братьев Стругацких.
Мне выпало редкое, удивительное счастье — быть с ним знакомым на протяжении двадцати с лишним лет.
Приезжать к нему домой, на улицу Победы, записывать десятки интервью (большая часть потом войдет в книгу «Двойная звезда», изданную в 2003 году, к 70-летию Бориса Натановича) и просто говорить с ним на интересующие его темы. Ах, как жаль, что часть этих разговоров прошла без диктофона! А когда я спохватывался — мол, Борис Натанович, можно я включу запись, эти ваши рассуждения надо обязательно сохранить, — БНС махал рукой и отвечал: «Да бросьте вы, Боря, эти глупости»… Зато в 2009 году при помощи Юрия Шмидта удалось организовать переписку между БНС и Михаилом Ходорковским — потом ее полностью напечатала «Новая газета», и этот блистательный диалог вызвал необычайный интерес…
Мы понимали, что Борис Натанович не бессмертен — но как же хотелось, чтобы он подольше оставался с нами!
Последние дни он провел в больнице в тяжелейшем состоянии — к давним сердечным проблемам добавилась пневмония.
Вечером 19 ноября позвонила давний друг Бориса Натановича, писатель Нина Катерли, с которой мы перезванивались все эти дни — и по ее подчеркнуто спокойному голосу все стало ясно…
Борис ВИШНЕВСКИЙ,
обозреватель «Новой газеты»
P.S. Предлагаю читателям «Новой» выдержки из интервью с Борисом Натановичем, которые мы записывали на протяжении двадцати лет.
1992 год
— Мне кажется, нет никаких оснований говорить, что мы так уж много предвидели. Действительно, два, может быть, — три серьезных исторических события нам предсказать удалось, но не больше. Я вот только что перечитал «Отягощенные злом». Действие этой повести мы перенесли на 40 лет вперед, в начало 30-х годов XXI века. Писалось все это в 86—87-м годах. Замечательно: у нас там есть ГОРКОМ! У нас там фигурирует «ПЕРВЫЙ» этого горкома! Хотя я с некоторым удовлетворением отметил, что при этом в повести не сказано, горком какой именно партии имеется в виду. Совершенно не исключено, что это — горком какой-нибудь Демократической Партии Радикальных Реформ, например, или что-нибудь в этом же роде. А может быть, и опять Коммунистической партии… Ведь настроение у людей настолько черное, все и всем настолько недовольны… и демократы наши оказались настолько беспомощны у кормила власти… а демагоги наши красно-коричневые обещают так много, так быстро и ведь совсем задаром… И я подумал: вот это вот — тот самый случай, когда лучше уж оказаться плохим пророком, чем хорошим…
Можно только поражаться, насколько все на свете правые — имперцы, националисты, ультрапатриоты, называйте их как хотите, — насколько все они похожи друг на друга, будь то Германия, Россия или Франция, девятнадцатый век, начало двадцатого, конец двадцатого… Обязательно: милитаризация, мундиры, сапоги, значки, лычки, страстное желание принять стойку «смирно» и поставить в эту стойку окружающих; агрессивность, прямо-таки клокочущая ненависть по любому поводу, истеричность — до визга, до пены на губах; и патологическая лживость, и полное отсутствие чувства юмора, и полное отсутствие элементарного благородства в речах и поступках, и, конечно же, — антисемитизм, слепой, запредельный, зоологический… Здесь — сходство полное и угнетающее…
1994 год
— Главный источник наших неприятностей — тот перезрело-феодальный менталитет, который характерен для общества в целом. Нежелание и неумение ЗАРАБАТЫВАТЬ. Истовая готовность обменять индивидуальную свободу действий на маленький (пусть!), но верный кусочек материальных благ — на ПАЙКУ. Нежелание и неумение отвечать за себя: начальству виднее. Чудовищная социальная пассивность большинства, в гены въевшееся убеждение: «вот приедет барин — барин нас рассудит»… Вот это — самая опасная наша социальная болезнь сегодня. Именно она — источник и питательная среда для всего прочего: и для имперской идеи, и для нацизма, и для идеи реванша. Духовное рабство. Нежелание свободы. Страх свободы. Свободофобия.
Конечно, все мы оттуда родом: из сталинской лагерной империи, у нас наследственность страшная, мы все время тянемся к худшему, полагая его лучшим только потому, что оно привычнее, и отказываемся от свободы, предпочитая ей уверенность в завтрашнем дне. Я с ужасом читаю результаты социологических опросов — больше половины готово отказаться! Но в конце концов люди с рабской психологией уйдут, вырастет новое поколение, уже лишенное страха перед свободой.
2001 год
— Десять лет назад в стране произошла «бархатная» революция. Смена общественного строя. А путч — это была попытка остановить эту революцию. Или убыстренную эволюцию. Провалившаяся попытка. Провалившаяся потому, что активная часть народа не хотела старого, а пассивная часть была равнодушна к попытке это старое сохранить. Сейчас ситуация несколько иная. Сейчас вектор народной воли — к сожалению — поворачивает в другую сторону. Миллионы воль направлены на то, чтобы был «порядок». А что такое в России порядок — исторически? Прежде всего это — полицейская, державная, авторитарная система. Система, при которой все изменения в обществе могут происходить только под жестким контролем исполнительной власти. Что же касается моих надежд десятилетней давности — я отношусь к небольшому проценту людей, которые не жаловались и не жалуются на то, что происходило все эти десять лет. Я даже доволен! По очень простой причине: я всегда, все это время, ожидал гораздо худшего.
Я допускаю, что, соблазненное общим желанием порядка, начальство начнет очень жестко контролировать происходящие в стране процессы. И когда появится единомыслие в СМИ — это будет началом конца. Это будет означать многолетнее торжество авторитаризма и тоталитаризма. И поэтому я подписываю все письма, направленные против нарождающегося авторитаризма во всех его формах.
За свободу СМИ надо бороться, пока эта свобода есть. Когда ее не будет — бороться будет уже поздно. И потому начальство должно хорошо себе представлять: каждый его шаг в этом направлении вызовет отчаянный вопль протеста. Пусть даже эти акты протеста кажутся кому-то смешными, пусть они вызывают раздражение у исполнительной власти — мол, чего вы разорались? — кричать надо! Кричать, пока слышно. В полный голос.
2004 год
— Можно только надеяться, что все это — лишь этап перехода от привычной тоталитарной российской системы к совершенно непривычной демократической. В конце концов, от классического тоталитаризма нас не отделяет и двадцати лет. Меньше, чем жизнь одного поколения.
2006 год
— Никакого «иммунитета к фашизму» никогда нам и никто не прививал. К НЕМЕЦКОМУ фашизму — да, и ненависть была, и иммунитет в каком-то смысле тоже. Все эти киноэкранные оберштурмбанфюреры СС, лагеря уничтожения, расправы над мирными жителями, разорение страны, миллионы не вернувшихся с войны — все это вместе называлось «звериное лицо немецкого фашизма». И все это в нашем сознании (по оруэлловскому закону двоемыслия) прекрасно уживалось с нашей исконной ксенофобией, одобрением «твердой руки», «ежовых рукавиц», пресловутого «порядка» и прочих атрибутов обыкновеннейшего нацизма, который и есть не что иное, как диктатура националистов. Нацизм — диктатура националистов. И пока в стране существуют ксенофобия и одобрительное отношение к диктатуре начальства — до тех пор нацизм есть нависающая угроза первой степени.
Ксенофобия извечна. Причем не только у нас — в любой стране мира. Сколько я помню, «пархатые», «чучмеки», ныне основательно забытые «карапеты» и прочая ксенофобская грязь порождались самыми широкими слоями нашего общества, от трущобных полуподвалов пролетариев до роскошных казенных кабинетов слуг народа. Это было — как матерщина, как извечная готовность выпить, не закусывая, как обыкновенное хамство в быту при неизменном подхалимаже в отношении к власть имущим. При большевиках приказано было стать интернационалистами, и мы все как один сделались интернационалистами (превосходно оставаясь внутри себя и «среди своих» антисемитами и шовинистами); приказали бороться с космополитизмом — радостно и с готовностью занялись изничтожением космополитов; сейчас ничего специально не приказывают — живем как бог на душу положит, кто в лес, кто по дрова. Бритоголовые мало кому нравятся (кому может нравиться отмороженное хулиганье?), но определенное сочувствие они вызывают у многих и многих, и переломить это положение дел — понадобятся пять поколений спокойной и достойной жизни, не меньше. Причем при условии, что система образования и, главное, воспитания будет все это время работать полным ходом, не сбавляя оборотов и не позволяя учителям соскальзывать в шовинизм и национализм ни под каким предлогом (вроде «военно-патриотического воспитания»). А пока не истекут эти сто лет, надо бить во все колокола, подписывать антифашистские пакты, не оставлять без внимания ни один новый факт обострения нацизма и снова и снова требовать от власти, чтобы она решительно и жестко загнала зверя в клетку — к своей же пользе, между прочим.
2007 год
— Нам хочется быть грозными, опасными, могучими, первыми. И если не быть, то хотя бы казаться. Пока мы еще не вернулись к положению в мире, которое занимал СССР, но мы, безусловно, будем упорно к этому положению стремиться. Это нравится электорату, это нравится возрождающемуся военно-промышленному комплексу, а главное, это проще всего — намного проще, чем реализация пресловутого Общества Потребления, которое нам обещали, обещают и будут обещать еще много-много лет под разными названиями.
«Все знать, все понимать, ничему не верить и ни с чем не соглашаться». Так писал Аркадий Белинков, знаменитый диссидент конца 60-х, — о другом времени, о другой стране, о других людях. Но то было СОВСЕМ другое время: глухое, цементно-болотное, абсолютно беспросветное. Теперь мы знаем: тоталитаризм ТОЧНО не вечен, даже самый глухой и безнадежный. Поэтому перспектива — есть. И надо делать все от тебя зависящее, чтобы эту перспективу приблизить.
2008 год
«Легко и радостно говорить правду в лицо своему королю — как славно дышится в освобожденном Арканаре». Совершенно не вижу, почему бы благородному дону не поддерживать теперь власть самым храбрым образом. Ведь, вдобавок ко всему прочему, ты еще оказываешься вместе с подавляющим большинством, то есть с народом. Чего, кстати, в 80-е годы отнюдь не было.
Никаких иллюзий. Впереди Большое Огосударствление и Решительная Милитаризация со всеми вытекающими отсюда последствиями касательно прав и свобод. Оттепель закончилась не начавшись. Все.
2010 год
— Было лишь одно: поворот от демократической революции девяностых к «стабильности и равновесию» нулевых. Фактически — отказ от курса политических и экономических реформ в пользу курса на державность и застой. Итог «путинского десятилетия» и есть возвращение к стабильности и застою брежневского типа. По сути — «возвращение в совок».
2011 год
— На российские власти могут реально повлиять только российские власти же — в лице возникшей вдруг группы, исповедующей некий новый курс. Откуда возьмутся? А откуда взялся Рютин со своим «Союзом марксистов-ленинцев» — единственный, может быть, кто возглавил реальную антисталинскую оппозицию? Откуда вынырнул вдруг Хрущев (вчера еще верный слуга и раб Сталина)? Откуда Горбачев появился, почтительнейший ученик Андропова? Нужда заставила. И заставит нужда.
Возражать высокому начальству можно, это не есть «неслыханный подвиг», но стоит ли рисковать? Пользы не будет никакой, это очевидно, а неудовольствие большого человека вызвать можно. «Умные нам не надобны, надобны верные».
Без революции власть сменить может только сама власть — та часть властной элиты, которая захочет и сумеет изменить курс (политический, экономический, идеологический). Это называется «революция сверху». В России это единственный сравнительно бескровный способ «разорвать замкнутый круг».
Огромным народным массам, несмотря на все ухищрения СМИ, становится ясно, что ничего не получается: жизнь все дорожает, тарифы все растут, дефициты возникают время от времени; штампуемые Думой законы становятся все несообразнее, все глупее; инфляция норовит выйти из-под контроля, а потом и выходит из-под него… Мы уже проходили все это в конце 80-х. Властная элита раскалывается. Большинство, разумеется, за сохранение статус-кво, пусть даже ценой ужесточения режима. Но возникает «пассионарно мыслящее» меньшинство, не желающее управлять страной холопов, на глазах превращающейся в Буркино-Фасо с ядерными ракетами наперевес. Это странные люди — большие начальники, которым всего мало: мало возможности получать откаты, мало возможности давать образование детям в самых престижных вузах Запада, мало счетов в надежных офшорах. Может быть, страсть к реформаторству обуревает ими. Может быть, срабатывает «наполеонов комплекс». А может быть, они попросту вступили в конфликт с могущественными коллегами, которые из консерваторов? Важно, что эти странные люди появляются с неизбежностью, и теперь остается только ждать лидера, готового возглавить «движение в сторону перемен». Он появится рано или поздно — просто потому, что свято место пусто не бывает. «Реформаторы возникают там и тогда, где и когда история создала условия для их возникновения». Основная аксиома Теории Исторических последовательностей.
"Трудно быть богом" Аркадий и Борис Стругацкие Цитаты
Раньше я вёл каждый бой так, словно это мой последний бой. А теперь я заметил, что берегу себя для других боев, которые будут решающими.
Это безнадежно, подумал он. Никаких сил не хватит, чтобы вырвать их из привычного круга забот и представлений. Можно дать им всё. Можно поселить их в самых современных спектрогласовых домах и научить их ионным процедурам, и всё равно по вечерам они будут собираться на кухне, резаться в карты и ржать над соседом, которого лупит жена. И не будет для них лучшего времяпровождения.
Я пришёл сюда любить людей, помочь им разогнуться, увидеть небо
Нет ничего дороже времени, подумал он. Час стоит жизни, день бесценен.
В нашем деле не может быть друзей наполовину. Друг наполовину - это всегда наполовину враг.
Ничего нельзя приобрести, не утратив, - мы бесконечно сильнее в нашем царстве добра и бесконечно слабее в царстве зла
Рабство их зиждилось на пассивности и невежестве, а пассивность и невежество вновь и вновь порождали рабство.
Ну, как дела? - спросил Румата благосклонно. - Одних грамотеев режем, других учим?
Отец Кин осклабился.
Грамотей не есть враг короля, - сказал он. - Враг короля есть грамотей-мечтатель, грамотей усомнившийся, грамотей неверящий.
Разрешите пояснить, благородный дон, - горячо сказал он облизнув губы. - Суть совсем в ином! Суть в основных установлениях нового государства. Установления просты, и их всего три: слепая вера в непогрешимость законов, беспрекословное оным повиновение, а также неусыпное наблюдение каждого за всеми!
Гм, - сказал Румата. - А зачем?
Счастлив тот, кто думает о других.
Чтобы быть борцом, нужно уметь ненавидеть, а как раз этого вы не умеете. Так же, как и мы теперь
Разве бог имеет право на какое-либо чувство, кроме жалости?
Сущность человека - в удивительной способности привыкать ко всему. Нет в природе ничего такого, к чему бы человек не притерпелся. Вероятно, Бог, создавая человека догадывался, на какие муки его обрекает и дал ему огромный запас сил и терпения.
Без искусств и общей культуры государство теряет способность к самокритике, принимается поощрять ошибочные тенденции, начинает ежесекундно порождать лицемеров и подонков, развивает в гражданах потребительство и самонадеянность и в конце концов опять-таки становится жертвой благоразумных соседей.
Для Руматы, редко сталкивавшегося с детьми, десятилетний принц был антиподом всех сословий этой дикой страны. Именно из таких обыкновенных голубоглазых мальчишек, одинаковых во всех сословиях, вырастали потом и зверство, и невежество, и покорность, а ведь в них, в детях, не было никаких следов и задатков этой гадости. Иногда он думал, как здорово было бы, если бы с планеты исчезли все люди старше десяти лет.
Одного этого золота достаточно было бы для того, чтобы сжечь вас на костре! - завопил он. - Это дьявольское золото! Человеческие руки не в силах изготовить металл такой чистоты!
Он сверлил Румату взглядом. Да, великодушно подумал Румата, это он молодец. Этого мы, пожалуй, недодумали.
– Что, по-вашему, следовало бы сделать всемогущему, чтобы вы сказали: вот теперь мир добр и хорош?..
Будах, одобрительно улыбаясь, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Кира жадно смотрела на него.
– Что ж,– сказал он,– извольте. Я сказал бы всемогущему: «Создатель, я не знаю твоих планов, может быть, ты и не собираешься делать людей добрыми и счастливыми. Захоти этого! Так просто этого достигнуть! Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут голод и нужда, а вместе с тем и все, что разделяет людей».
– И это все? – спросил Румата.
– Вам кажется, что этого мало?
Румата покачал головой.
– Бог ответил бы вам: «Не пойдет это на пользу людям. Ибо сильные вашего мира отберут у слабых то, что я дал им, и слабые по-прежнему останутся нищими».
– Я бы попросил бога оградить слабых. «Вразуми жестоких правителей»,– сказал бы я.
– Жестокость есть сила. Утратив жестокость, правители потеряют силу, и другие жестокие заменят их.
Будах перестал улыбаться.
– Накажи жестоких,– твердо сказал он,– чтобы неповадно было сильным проявлять жестокость к слабым.
– Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придется карать всех, а я не хочу этого.
– Тебе виднее, всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди получили все и не отбирали друг у друга то, что ты дал им.
– И это не пойдет людям на пользу,– вздохнул Румата,– ибо когда получат они все даром, без труда, из рук моих, то забудут труд, потеряют вкус к жизни и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду впредь кормить и одевать вечно.
– Не давай им всего сразу! – горячо сказал Будах.– Давай понемногу, постепенно!
– Постепенно люди и сами возьмут все, что им понадобится.
Будах неловко засмеялся.
– Да, я вижу, это не так просто,– сказал он.– Я как-то не думал раньше о таких вещах Кажется, мы с вами перебрали все. Впрочем,– он подался вперед,– есть еще одна возможность. Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!
Да, это мы тоже намеревались попробовать, подумал Румата. Массовая гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех экваториальных спутниках
– Я мог бы сделать и это,– сказал он.– Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?
Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:
– Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными или, еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
– Сердце мое полно жалости,– медленно сказал Румата.– Я не могу этого сделать.
"Умные нам не надобны. Надобны верные"
А.и Б. Стругацкие «Трудно быть Богом»
________________________________________ _
Вот такая непридуманная история произошла намедни в фб:
Геннадий Пармезанов
Сегодня сходил на спектакль " Гамлет" в наш Драматический театр, мне не понравилось. "
(написал кто-то пост на ФБ. люди стали комментировать)
Петр Всякий
В каком смысле не понравилось? Гамлет уже не тот? Или театр себя окончательно изжил?
Ахад Сумасбродов
А я давно говорил, что буфет у нас говно и рюмки плохо моют после Кизлярского коньяка.
Маша Крикливая
Какой может быть вообще театр, когда русские люди на Донбассе погибают! Твари!
Геннадий Пармезанов
Кто твари?
Маша Крикливая
укропы твари и все эти ваши английские принцы-твари! ненавижу!
Геннадий Пармезанов
Гамлет был принцем Дании
Маша Крикливая
Чо, умный? Либерал поди? Ненавижу! Бан!
Марк Иерусалимский
А в чьем переводе была постановка: Лозинского или Пастернака?
Ваня Гирш
Марк, за***л своими евреями! Чего ты их везде суешь и выпячиваешь! У нас полно русских поэтов: Пушкин, Твардовский, Михалков!
Екатерина Вторая
Это Евреи стравили нас с хохлами чтобы захватить наш незамерзающий порт в Мурманске и поставить туда свои авианосцы! Я вчера смотрела " совершенно откровенно" - там все рассказали. Евреи и Обама! Ненавижу!
Ахад Сумасбродов
А я давно говорю - финны только прикидываются, что забыли про Карелию, а сами готовят ее захват и для этого спаивают тамошнее население. Путин должен нанести превентивный ядерный удар по финам, я считаю!
Патриот Путина
Путин сам знает что делать! Хватит ему указывать! На все воля Божья! Аминь.
Венера Жадова
Нет чтобы помочь детям или нам пенсионерам - они по театрам ходют! Сволочи! Как у вас рука поднимается в кресле бархатном сидеть когда война на пороге! Вы наверняка предатель!
Кузьма Кофемашина
Я не согласен с вами Венера. Я вот тоже ходил недавно в Театр Оперы и Балета на Филиппа Киркорова. И мне, я вам доложу, очень понравились у них кофе. Кстати, это наша компания туда поставляет кофе. Всем кому интересно - вот ссылка на наш сайт.
Венера Жадова
Спасибо, Кузьма. Я обязательно у вас куплю! А сколько у вас скидка если купить сразу полкило кофе?
Мент НН
А где вы еще смотрели этого Гамлета? Поди в своих америках сраных, а сейчас тут нас носом тыкаете! Конечно у нас не те, пока еще, декорации, не до конца мы еще заменили эти ваши импортные-ресурсосберегающие лампы, которые вы нам специально навялили чтобы разрушить наши ламповые заводы по всей стране, но вас нам не победить, пендосское отродье! России слава! Российский театр лучший театр в Мире!
Патриот Путина
России слава! Путину Слава!
Актер Непобедимов
А вы пробовали играть Гамлета с геморроем? Или когда у тени его папы ветрянка и он весь в зеленке? Вам дилетантам и быдлу не понять наш подвиг, когда мы в любую погоду идем по непролазным сугробам чтобы доставить людям счастье, а вам жмотам нам букета цветов жалко! Гамлет ему не понравился. Тварь ты неблагодарная Пармезанов.
Предупреждаю всех кто у нас в общих друзьях с этим гадом - либо с ним расстаетесь либо я вас удаляю!
Патриот Путина
Ты прав! Эти Пармезановы задолбали уже ныть и стонать. Все им не так, все-то у нас им не нравится!
Возродим Россию, слава Путину.
Лёня Суходрищенский
А как тонко намекает. Как ловко, воспользовавшись моментом, этот Гена пытается раскачать лодку. А вы заметили, что за его экзистенциализмом смешанным с перфекционизмом скрывается обычная вражеская сущность либерала? И он наверняка из Гамлета будет изображать сакральную жертву чтобы опорочить нашу власть.
Анна Журналист
Лёнь, ты молодец! Я с тобой полностью согласна. Говорят он и первую семью бросил из-за своей подлой либеральной душонки.
Театр ему видишь ли не нравится. Ему и на Родину так же начхать.
Крот Таинственный
Гамлет- говно. Мамаша его -проститутка. Все эти королевские оргии и измены - доказательство порочности их строя и бездуховности западной цивилизации. Не смотрел и всех кто пойдет на этот срам - покарает Господь. Только православие спасет мир!
Петр Всякий
А почему нет ответа на мои принципиальные вопросы?! Вы сноб, Геннадий. Но я вас банить не буду, вы порой интересные тексты постите.
Геннадий Пармезанов
Петр, извините, был занят работой. Мне не понравилась эта новая постановка Гамлета в переводе Владимира Ананьева и революционной режиссурой Феликса Данченко. Мне показалось излишним преувеличением превращать Гамлета и Горацио в любовников, а на роль Офелии ставить актрису как две капли воды похожую на Любовь Орлову, да к тому же исполняющую в пьесе музыкальную тему из Волга-Волга.
Петр Всякий
Нет, Геннадий, вы однозначно тролль и сноб. В бан! Ненавижу!
Кот Милашка
Да вы тут все гомофобы! Нет у этой страны будущего. Все моральные уроды.
Ахад Сумасбродов
А я вас предупреждал! Гомосеки уже среди нас! Надо превентивный ядерный удар по Киеву или по Хельсинки нанести. Тем более скоро 70-летний юбилей Победы! Хороший момент!
Оля Питерская
Ахадушка, а почему по Хельсинки? Я туда за продуктами езжу по субботам. Может два раза лучше по Киеву?
Мент НН
Только сначала туда всю нашу мразь из пятой колонны отправим и потом жахнем. Ненавижу!
Любопытна история названия повести. Первоначально существовал небольшой рассказ "Трудно быть богом", написанный Стругацкими в 1962 году. Сюжет будущей повести здесь лишь смутно просвечивал: действие разворачивалось в инопланетном феодальном государстве уже после того, как местный царь, воспользовавшись технической помощью землян, затем их всех безжалостно перебил. Потом уже царский сынок поддержал заговор дяди против папаши и сам стал царем.
В конце же, когда заговорщики решили ликвидировать и его, незадачливый самодержец воззвал по радио к землянам: придите, боги, и спасите меня, хорошего... Финальный разговор землян, собравшихся у репродуктора, любопытным образом соотносится с последними страницами будущей повести - где главный герой, доведенный до отчаяния, поднимает меч.
В раннем рассказе земляне не стали защищаться и предпочли погибнуть, поскольку для людей будущего убийство себе подобных было абсолютно немыслимо. Позднее рассказ был переименован в "Бедных злых людей" и не печатался до конца 80-х. Только в 1989 году он был впервые опубликован - кстати, у нас в Саратове: сначала в самиздатовском журнале В. Казакова "АБС-панорама" (1989), а затем в газете "Железнодорожник Поволжья" (1990).
Братья Стругацкие / avangard.rosbalt.ru
Прежде чем обратиться к самой повести, ненадолго перенесемся в 1962 год. 1 февраля Аркадий Стругацкий, работающий тогда редактором в "Детгизе", сообщает брату, что он на всякий случай вписал в издательский план на 1964 год еще не написанную повесть "Седьмое небо" о "нашем соглядатае на чужой феодальной планете". По первоначальному замыслу, повесть вполне соответствовала специфике детского издательства.
"Я план продумал, - писал Аркадий Натанович, - получается остросюжетная штука, может быть и очень веселой, вся в приключениях и хохмах, с пиратами, конкистадорами и прочим, даже с инквизицией".
В марте 1963 года будущая повесть уже назвалась "Наблюдатель", и она уже казалась не такой веселой, как прежде. Пиратская тема улетучилась, зато стала кристаллизоваться идея "прогрессорства". Чтобы понять смысл этой идеи, нам придется сделать отступление в еще более отдаленное прошлое…
1889 год - выходит роман Марка Твена "Янки из Коннектикута при дворе короля Артура" (A Connecticut Yankee in King Arthur’s Court). По сюжету, Хэнк, гражданин Соединенных Штатов конца XIX века, получает удар по голове. Очнувшись, он осознает, что переместился одновременно и в пространстве (из Штатов - в Британию), и во времени (на тринадцать столетий назад). И поскольку феодализм главному герою совсем не нравится, а сам он обладает многими полезными знаниями и навыками, Хэнк начинает перекраивать окружающую его действительность по своему разумению. И вот уже в "артуровской" Англии, к негодованию Мерлина, появляются электричество, телефоны и велосипеды, и вот уже рыцари Круглого стола играют в бейсбол и на бирже. Однако герою, несмотря на все его умения, так и не удается раскрутить колесо истории и "перепрыгнуть" всем королевством в капитализм: инерция оказывается сильнее…
Более оптимистичными кажутся на первых порах наши соотечественники Вениамин Гиршгорн , Иосиф Келлер , Борис Липатов , авторы книги "Бесцеремонный Роман" (1928). Впрочем, и прошлое, куда попадает советский инженер Роман Владычин, намного ближе ко времени, откуда прибывает главный герой. Из первых десятилетий ХХ века он переносится в 1815 год на поле Ватерлоо в день знаменитый битвы. Владычин спасает Наполеона от поражения, после чего, заручившись покровительством императора, начинает реформировать империю, внедряя технологические и общественные новации.
Однако и этот умелец в итоге терпит поражение. Вызванные его действиями "тектонические сдвиги" мировой истории сносят и его, и все его начинания. Выводы авторов неутешительны: никакая воля отдельного человека и никакие гаджеты, пусть даже передовые, не могут в одночасье переделать человеческую психологию и поколебать массовые предубеждения. Роль отдельной личности в истории велика, но не безгранична. Возможно кое-что подправить, кое-кого спасти, однако энтропия неумолима. Именно в этом главная причина кризиса любого "прогрессорства", считают авторы.
Самого слова "прогрессор" в те годы, понятно, не существовало: его придумали Стругацкие - намного позже, для повести "Жук в муравейнике" (1979), однако явление было запечатлено ими за полтора десятилетия до этого - в "Трудно быть богом". Миссия земного наблюдателя на средневековой планете проваливается в тот момент, когда он, отчаявшись мириться с тамошними мерзостями, рубит Гордиевы узлы боевым мечом…
В июне 1963 года Стругацкие, встретившись в Ленинграде, правят первый черновик повести. Любопытно, что название места действия - Арканар - Аркадий Стругацкий придумал еще в 50-е, и тогда же материализовалось имя Румата (потом оно мелькнет в повести "Попытка к бегству", опубликованной в 1962 году). Антон, изображающий "благородного дона" Румату Эсторского в средневековом королевстве (микшированы европейские и японские приметы), - резидент Земли. Он послан Институтом Экспериментальной Истории для наблюдения за аборигенами и потихоньку помогает местным ученым, поэтам, философам - словом, книгочеям, у которых с каждым днем все меньше шансов уцелеть в царстве серости. А уж когда в Арканаре к власти приходит Святой Орден (клерикальная диктатура), становится совсем беспросветно...
Как видим, острый сюжет не исчез, но наполнился иным содержанием: прозу писателей уже в ту пору выделяло органичное сочетание грамотной приключенческой фабулы, социальной проблематики, философской нетривиальности и прогностической широты. Благодаря этому повесть уже не вписывалась в рамки "Детгиза", и авторам стало понятно, что произведение - для взрослой аудитории. В первоначальном варианте было семь с половиной авторских листов, позднее объем был доведен до восьми с половиной листов.
Писатели работают над произведением в те годы, которые назовут "хрущевской оттепелью" (в послесловии к первому изданию, написанном Рафаилом Нудельманом , даже есть упоминание "лагерей Воркуты, Колымы, Норильска"). Но оттепель была уже на излете. "Трудно быть богом" - книга о бессилии реформатора, который не просто обладает абстрактным знанием, "как надо", но прибыл оттуда, где это "как надо" давно стало реальностью. Однако историческая инертность мира, в который заслан герой, гасит все его благородные намерения. "Крот истории" роет слишком неторопливо. Антон-Румата не смог приучить арканарскую знать даже мыться почаще. Единственное его нововведение, которое прижилось, - носовой платок…
Повесть оказалась едва ли не последней вещью Стругацких, которая была опубликована в издательстве "Молодая гвардия" без особых проблем. 13 января 1964 писатели заключают договор с "МГ" на авторский сборник. В аннотации читаем: "Две научно-фантастические повести "Далекая радуга" и "Трудно быть богом" о будущем, об ученых, ставящих необыкновенные эксперименты на далеких от Земли планетах". Выражения обтекаемые, однако формально они не противоречат сюжетам повестей.
После выхода книга стала очень популярна и буквально разошлась на цитаты ("Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные", "Умные нам не надобны. Надобны верные", "Как вольно дышится в возрождённом Арканаре!" и т.д.).
После выхода повести отклики в прессе поначалу были положительными. Но уже вскоре начались нападки. Писатель Александр Колпаков объявил, что-де "Стругацкие проповедуют невмешательство в дела африканских государств", а академик Юрий Францев ту же мысль облек в наукообразную форму, напомнив авторам о том, что "целые народности на данном этапе перешли от родового строя, лука и стрел, шаманства к социалистическим формам общежития".
Тем не менее повесть переиздается в "БСФ", и уже со второй половины 60-х даже недоброжелательная к Стругацким критика относится к произведению, в целом, позитивно. Более того: "Трудно быть богом" будут ставить в пример авторам "Улитки на склоне", "Сказки о Тройке" и "Второго нашествия марсиан" - дескать, раньше Стругацкие были молодцы и писали правильно, а затем испортились.
Лояльное отношение литературных инстанций к этой повести не повлияло на ее киносудьбу. Уже с середины 60-х авторы ведут переговоры с киностудиями, заключают договоры, однако ни один из проектов той поры не увенчался результатом. 27 февраля 1966 года Борис Стругацкий сердито пишет брату: "Мишка Хейфец говорил с одним из молодых режиссеров (Алеша Герман) и тот сказал, что сценарий ["Трудно быть богом"] - ничего себе, но артистам там играть нечего".
Позднее Герман передумал и был готов делать фильм по повести уже в конце 60-х. Однако после вторжения советских танков в Чехословакию не было шансов перенести эту книгу на экран. Борис Натанович пишет брату: режиссер "хотел бы снимать ТББ ["Трудно быть богом"], но полагает, что сейчас сочетание Герман - Стругацкие может привести только к приступу падучей у начальства".
Кадр из фильма 1989 года
В конце 80-х выйдет советско-немецко-франко-швейцарская экранизация режиссера Петера Фляйшмана (довольно посредственная картина, снятая в жанре боевика). Еще через десять лет Герман вновь решит обратиться к сюжету "Трудно быть богом" и перепишет сценарий.
Мучительный процесс съемок продлится почти полтора десятилетия, и в итоге это уже будет не то кино, которое режиссер хотел снять в 60-е. Литературная первооснова - прежняя, но изменилось отношение к ней, изменился сам режиссер, и, главное, изменилось время… Впрочем, это уже другая история.