ЦХИНВАЛ, 15 июл — Sputnik, Дзерасса Биазарти. Дирекция и сотрудники художественного музея им. М. Туганова, выразили возмущение по поводу того, что в телевизионной программе, посвященной путешествию по соседней Кабардино-Балкарии, в качестве иллюстрации к тексту была использована картина выдающегося осетинского художника Махарбека Туганова.

Телепередача "Маршрут построен. Кабардино-Балкария" вышла в эфир 1 канала 10 июля. В программе речь шла о достопримечательностях соседней республики, о ее культуре и традициях. Достаточно большой фрагмент в передаче-путешествии был посвящен "Нартовскому эпосу адыгов", а также национальным танцам. Сотрудников музея возмутило то обстоятельство, что рассказ об одном из героев кабардинской версии эпоса сопровождала иллюстрация знаменитого "Пира Нартов", выдающегося осетинского художника Махарбека Туганова. При этом ни авторство, ни принадлежность работы указаны не были.

© Sputnik / Дзерасса Биазарти

"Нас, сотрудников художественного музея Туганова, прямо скажем, удивил следующий факт: в качестве иллюстрации к рассказу о кабардинском нартовском эпосе была использована самая известная картина выдающегося осетинского художника, которая является визитной карточкой нашего музея, — "Пир нартов". Хотелось бы, чтобы для пропаганды красот своего края наши уважаемые соседи использовали богатое наследие собственной культуры", — говорит главный хранитель Художественного музея им. М. Туганова Залина Дарчиева.

Туганов был первым исследователем и первым иллюстратором осетинского "Нартовского эпоса", определившим характер главных героев и создавшим их визуальные образы. Еще в 1947 году было осуществлено академическое издание "Нартовского эпоса" с иллюстрациями Туганова. Но первые работы Туганова — графические листы, на которых герои эпоса обрели индивидуальные особенности, относятся к 1927 году.

Сотрудники музея рассказали Sputnik, что репродукции произведений Туганова давно и бессовестно используются внутри самой Осетии всеми, кому не лень, в самых разных, в том числе и коммерческих целях. Однако, последнее время появилась и другая тенденция, работы Туганова стали использовать представители соседних республик, для того чтобы иллюстрировать свои варианты мифологии, а иногда и истории.

"Будучи осетинским художником, фольклористом, этнографом и знатоком осетинской хореографии, он создал героев этнически и антропологически именно осетинского типа, поместив в пространство картины артефакты, происхождение которых уходит в скифо-сарматско-аланскую древность. Поэтому очень странно было слышать о героях кабардинского эпоса, в частности о Сосруко, и видеть танцующего на чаше нашего Сослана", — подчеркивает искусствовед, заместитель директора музея Людмила Бязрова.

В последнее время историческое и культурное наследие Республики Северная Осетия-Алания оказывается предметом спекуляции. А за причастность к скифо-сарматско-аланскому наследию и вовсе развернута целая информационная война. Подобные случаи выглядят некорректными и, по словам сотрудников музея, должны быть взяты под контроль правительством республики. Руководство республики, по мнению искусствоведов, должно реагировать на подобные явления и защищать национальное достояние Осетии.

Дочь Солнца пришла к Солнцу и пожаловалась:
- Сегодня меня обидел нарт Сослан.
Солнце очень рассердилось, оно позвало Колесо Барсага и велело ему:
- Мою дочь обидел нарт Сослан, пойди и отплати за нашу обиду.
Колесо Барсага сказало:
- Отплачу Сослану за вашу обиду. Только где мне его найти?

Солнце сказало:
- Я стану следить за ним, и, когда найду его в подходящем месте, скажу тебе.

Вот как-то раз нарт Сослан отправился в поход и уснул в одном месте. Увидело его Солнце спящим и сказало Колесу Барсага:
- Спит он в степи, так иди отплати за нашу обиду.

Колесо Барсага спустилось с небес на землю и покатилось. Приблизилось к Сослану и прокатилось по его голове. Колесо Барсага было из чистой стали, и от головы нарта Сослана посыпались искры. Крикнул вслед Колесу Сослан:
- Мерзкий прислужник, далеко тебе не уйти!

Принялся Сослан преследовать Колесо, и оно вкатилось в ольховую рощу. Кричит нарт Сослан роще:

Начала ольховая роща опутывать ветвями Колесо Барсага, но так и не смогла его удержать.

Нарт Сослан добежал до ольховой рощи, поблагодарил ольху и сказал:
- Да станут люди готовить из тебя краску!

Колесо Барсага вкатилось в буковую рощу. И опять крикнул Сослан роще:
- Задержи этого мерзкого прислужника!

Стал бук опутывать ветвями Колесо Барсага и чуть задержал его, но Колесо опять вырвалось. Добежал нарт Сослан до буковой рощи и поблагодарил бук:
- Да станешь ты приносить людям сладкие плоды - и с тех пор на буке растут орешки.

А Колесо Барсага вкатилось в ореховую рощу. И опять Сослан закричал роще:
- Задержи этого мерзкого прислужника!

Опутал ветвями Колесо Барсага орешник, и нарт Сослан стал догонять его, но Колесо Барсага опять вырвалось. Добежал нарт Сослан до орешника и поблагодарил его:
- Да станешь ты приносить людям вкусные орехи - и с тех пор растут на нем орехи.

Вкатилось Колесо Барсага в березовую рощу. И Сослан кричит березовой роще:
- Задержи этого мерзкого прислужника!

Березовая роща оплела Колесо гибкими ветвями, точно веревками, и задержала его. Нагнал нарт Сослан Колесо, подмял его под себя, придавил коленями, и у Колеса Барсага из горла хлынула кровь.

Испугалось Колесо Барсага, стало просить прощения у нарта Сослана:
- Никогда больше этого не сделаю, прости меня!

Нарт Сослан взял с него слово и отпустил.

Поблагодарил Сослан березовую рощу:
- Пусть даже на далекое расстояние ищут тебя люди на вертела для шашлыков, посвящаемых богу!

Нарт Сослан отправился домой, а Колесо Барсага поднялось на небеса. Поднялось на небеса, пришло к Солнцу и пожаловалось:
- Прокатилось я по голове нарта Сослана, но ничем ему не повредило.

Тогда Солнце сказало Колесу:
- Выше колен он из стали, и не сладить тебе с ним, если не прокатишься по его коленям.

И опять Солнце стало следить за Сосланом. Пошел Сослан в поход, долго ходил, а потом уснул где-то в степи, и Солнце опять велело Колесу Барсага:
- Уснул он в степи, иди к нему и на этот раз прокатись по его коленям Колесо Барсага спустилось с небес, нашло Сослана и прокатилось по его коленям. Обе ноги ему отрезало. Сослан успел еще открыть глаза, но подняться уже не смог. Лежит Сослан, сокрушается.

Прошло время, и явился волк. Завыл-запричитал волк:
- О наш постоянный кормилец, наш благодетель, ведь только благодаря тебе, нарт Сослан, мы и жили!
Сослан сказал ему:

ног.

Волк отказался, и за это Сослан поблагодарил его:
- Когда будешь нападать, пусть будет у тебя мое сердце, а когда будешь убегать, пусть оно будет подобно сердцу девицы.

Тут явилась лисица. И лисица тоже с воплем и плачем приблизилась к Сослану:
- О наш постоянный кормилец и благодетель, кто теперь нас будет кормить?

Нарт Сослан и ей сказал:
- Довольно горевать, подойди поближе и насыться мясом моих
ног.

Лисица тоже отказалась и, сокрушаясь, отошла в сторону. Поблагодарил и ее нарт Сослан:
- Да будешь ты самой умной среди зверей.

Нарт Сослан и ему сказал:
- Довольно горевать, подойди поближе и насыться мясом моих
ног.

И ворон отказался, и его поблагодарил нарт Сослан:
- Где бы на земле ни был твой корм, чтобы ты его видел с высоты.

Тут ворона прилетела. И она сокрушалась так, словно была огорчена. Сослан и ей говорит:
- Довольно горевать, подойди поближе и насыться мясом моих
ног.

Ворона приблизилась и стала клевать Сослановы ноги.
Тогда Сослан проклял ее:
- Да будет падаль твоим единственным кормом и чтобы люди тебя гнали прочь!

Похоронили Сослана в склепе, как он и велел. Каждый день его навещала жена.

Сырдон и нарт Сослан издавна враждовали между собой, и каждое утро Сырдон приносил в склеп ослиный помет и бросал Сослану, мол, вот тебе еда. Так вот и глумился над Сосланом.
Как-то жена опять навестила Сослана, и тот сказал ей:
- Сырдон не дает мне покоя, глумится надо мной, принеси-ка мне наш большой фыдис.

Жена принесла ему фыдис. И когда наутро Сырдон пришел глумиться над Сосланом, нарт Сослан ухватил его фыдисом и затащил к себе в склеп. А затащив, стал его давить и бить, и у Сырдона из горла пошла кровь. Испугался Сырдон и стал просить у Сослана прощение:
- Никогда больше не приду к тебе, отпусти меня!

Отпустил его Сослан. С тех пор Сырдон даже близко к склепу не подходил.

Нарт Сослан, хотя и умер, но, заслышав тревогу, даже в Стране мертвых не мог усидеть. Если в Нарте случалась тревога, Сослан выскакивал из склепа и спрашивал:
- Что за тревога? - и из Страны мертвых помогал нартам. Как-то пастушок мимо кладбища гнал телят и захотелось ему увидеть нарта Сослана. Возле склепа Сослана он закричал: - Тревога!
Выскочил Сослан из склепа и спрашивает: - Что за тревога? А пастушок отвечает:
- Хотел я тебя увидеть, вот и закричал, а тревоги никакой нет. Тогда Сослан сказал:
- Йе уаууай, даже пастушата стали надо мной глумиться, - и с того дня до этого дня больше не показывался.

Кто такие нарты?

Нарты - герои эпосов народов Кавказа, могучие богатыри, совершающие подвиги. Нарты живут на Кавказе. В сказаниях различных народов фигурируют реальные географические объекты: Черное и Каспийское море, горы Эльбрус и Казбек, реки Терек, Дон и Волга, город Дербент (Темир-Капу). Точного расположения страны нартов не приводится ни в одном из эпосов.

Большинство нартов - благородные и отважные герои. Исключение - нарты-орстхойцы из вайнахской мифологии, которые представляются как злодеи, насильники и осквернители святынь. Лучший друг нарта - его конь. Кони нартов наделяются человеческими качествами: общаются со своими хозяевами, спасают их в минуты опасности и дают советы. Нарты часто дружат с небожителями, многие даже состоят с богами в родстве (в этом они близки греческим и римским героям-полубогам). Боги чаще всего выступают на стороне нартов в их войне со злом. Исключение составляют вайнахские сказания, в которых нарты - чаще всего богоборцы, а герои побеждают их. Нарты - высокорослые и широкоплечие воины, наделенные невероятной силой: одним ударом меча они раскалывают скалы, метко стреляют из лука, сражаются на равных с великанами. Боги помогают нартам и наделяют некоторых из них сверхчеловеческими качествами: силой, неуязвимостью, способностью излечивать раны и другими способностями. Иногда боги преподносят нартам дары -несокрушимые мечи и доспехи, магические музыкальные инструменты, посуду.

Значительную часть времени нарты проводят в походах, воюют с враждебными циклопами, ведьмами, драконами и друг с другом. Все нарты делятся на роды, которые находятся в состоянии постоянной войны, и объединяются лишь перед внешней угрозой. В свободное от военных походов время нарты месяцами пируют. У нартов разных народов есть свои излюбленные напитки: у адыгских нартов - сано, у осетинских - ронг и баганы, у карачаевских и балкарских - айран.

Мать всех нартов
(Шатана/Сатаней-Гуаша/Сатаней-бийче/Сатаней-гоаша/Села Сата)

У древних народов, стоявших у истоков нартского эпоса, выражено матриархальное устройство общества. Важная фигура нартиады - мать всех нартов.

Шатана. М. Туганов

Эта героиня умна, хитра, запаслива и хозяйственна, она хорошая мать и супруга. Нарты всегда обращаются за советом к Сатаней, и советы ее всегда оказываются верными. Многие нарты избежали смерти благодаря этой героине. Шатана по праву пользуется безграничным уважением среди нартов и занимает в их обществе едва ли не самый высокий статус. Другие женские персонажи играют активную роль в сказаниях не так часто. Девушки становятся объектом споров, перерастающих во вражду между нартами из разных родов, иногда - из одного рода.

Может сложиться впечатление, что нарты - абсолютно положительные герои, но это далеко не так. Хотя нарты - защитники своей земли, они часто выступают агрессорами по отношению к соседским народам, не брезгуют легкой наживой, часто занимаются набегами, крадут девушек, угоняют скот. Иногда они поступают не по чести: лгут, крадут друг у друга, прелюбодействуют, убивают исподтишка, восстают против небожителей. Во многих сказаниях присутствуют богоборческие мотивы. Зависть, гордыня и тщеславие - черты, присущие большинству ключевых героев. За эти пороки нартов нередко наказывают, и это заставляет их вести себя более сдержано. Хотя нарты значительно крепче обычных людей, они все же смертны. В сказаниях погибают многие именитые нарты, как и положено героям, совершающим подвиги.

Суровый физический труд, даже в рамках эпоса одного народа, может как порицаться (считаться уделом людей третьего сорта), так и восхваляться. Пастухи и землепашцы нередко становились полноправными членами нартского общества, принимали участие в походах и проходили с главными героями все их испытания. Даже главные герои эпоса часто пасли свои стада и пахали землю. Однако в некоторых сказаниях богатыри посмеивались над работягами. В целом в нартском эпосе к физическому труду все относятся с должным уважением.

Все важные решения в обществе принимаются на всеобщем нартском собрании. Туда приглашаются только полноценные члены нартского общества - взрослые мужчины, признанные другими. Герой, получивший приглашение на собрание, может называть себя нартом.

Формирование эпоса

Нартский эпос зарождался в горах Кавказа и прилегающих к ним территориях на протяжении тысячелетий. Большинство кавказоведов полагает, что он начал формироваться в VIII – VII веках до нашей эры. Часть исследователей утверждает, что истоки нартского эпоса восходят к III тысячелетию до н.э. Политеистическая система верований, характерная нартскому эпосу, говорит о том, что он начал зарождаться задолго до появления Христианства и Ислама на Кавказе.

Отдельные сказания объединялись в циклы, циклы связывались между собой сюжетом и хронологией. Со временем из огромного количества разрозненных историй о нартах возник эпос. Процесс формирования нартиады закончился в эпоху Средневековья (XII – XIII вв.). В это время значительной части Кавказа были знакомы авраамические религии (Христианство, Ислам и Иудаизм). Ряд исследователей нартского эпоса обнаруживает разницу между ранними и поздними сказаниями: в первых преобладает языческое мировоззрение, во вторых присутствуют символы и атрибуты монотеистических вероучений. Циклы нартиады были сформированы в Средние века, но эпос развивался вплоть до XIX века. Сказители, чтобы сделать истории о нартах более интересными, часто осовременивали их. Например, в одном из сказаний осетинского эпоса, нарт Батраз заряжается в пушку и выстреливает из нее собою в неприятельскую крепость, а огнестрельное оружие появилось на Кавказе в конце XVI – XVII вв.

Доказана связь нартских сказаний с греческими мифами, грузинскими эпическими сказаниями и русскими былинами. Некоторые исследователи осетинского нартского эпоса даже обнаружили связь между нартиадой и германской и скандинавской мифологией. Это говорит о том, что в древности и в Средние века народы Кавказа тесно взаимодействовали с чужеземцами. Геродот сообщает о контактах скифов с греками в V веке. Скифы соседствовали с греческими колониями в Крыму. Меоты, предки адыгов, также часто контактировали с древними греками в Приазовье. В IV – VII вв., во времена великого переселении народов, аланы, преемники культурного наследия скифов и сарматов, изначально заселявшие степи Предкавказья, прошли путь от современного юга России до Пиренейского полуострова и Северной Африки. Часть из них со временем возвратилась на историческую родину. Контакты с готами, азиатскими кочевниками и народами, населявшими Европу, повлияли на культуру аланов, и сами аланы оставили в Европе свой след.

Аланы в походе. А. Джанаев

Позднее завязываются связи между аланами и Русью, налаживаются дипломатические и торговые связи с Византией. Важнейшее значение в формировании нартского эпоса имеет взаимодействие народов-прародителей эпоса. Касоги, жившие по соседству с аланами и кыпчаками, не всегда находились с ними в состоянии войны. Имели место как торговые отношения, так и военные и политические союзы. Тесные связи вышеупомянутые народы имели с вайнахами, булгарами, хазарами и народами Дагестана. Ощутимое влияние на формирование нартского эпоса оказали грузинские и армянские эпические сказания. В результате многовекового формирования в горах Кавказа сформировались героические эпосы о могучих нартах.

Нартские эпосы народов Кавказа

Нартский эпос - древнейший памятник духовной культуры ряда народов Кавказа. Нартиаду считают своим культурным наследием осетины, абхазы, адыги, абазины, карачаевцы, балкарцы, вайнахи и некоторые народности Дагестана и Грузии. Каждый из перечисленных народов приписывает авторство себе. Все они, в определенной степени, правы.

В основе нартского эпоса, полагают исследователи, лежат аланский эпический цикл и героические сказания автохтонных народов Кавказа. Нартский эпос - продукт культурного взаимообмена автохтонных кавказских народов с пришлыми скифо-сарматами и их культурными наследниками - аланами. Каждый из народов-наследников нартов сформировал свой уникальный эпос, имеющий общие корни с остальными, но при этом значительно отличающийся от них.

Пир нартов. М. Туганов

В основе эпоса лежит концепция мироздания, свойственная конкретному народу. Например, индоарийская концепция трех миров лежит в основе осетинского нартского эпоса, а тюркская тенгрианская модель мироздания служит базой для карачаевско-балкарской нартиады. Характерные для каждого народа стратификационные модели находят отражение в сказаниях, в иерархии и в социальной структуре нартского общества. Культурные наслоения каждого отдельного народа-прародителя заметно отличают эпосы друг от друга.

Осетинский, адыгский, абхазский и карачаево-балкарский нартские эпосы состоят из развитых циклов сказаний, посвященных отдельному герою и его семье. Есть и отдельные сказания, которые нельзя отнести к какому-либо циклу. Несколько меньшее развитие получили сказания о нартах у вайнахских народов. Несмотря на то, что вайнахская мифология очень богата, сказания о нартах-орстхойцах не занимают в ней главенствующее место. Да и сами нарты предстают в вайнахских сказаниях не положительными персонажами, а пришлыми злодеями-богоборцами, которых побеждают в сражениях вайнахские герои. Несмотря на то, что чеченские и ингушские сказания о нартах дошли до нас фрагментарно, вайнахская нартиада представляет собой огромную культурную ценность. Нартские сказания других народов малочисленны и фрагментарны.

Связь с эпосами других народов

Кроме того, что нартские эпосы разных народов Кавказа имеют одни корни, они имеют много общего с эпическими сказаниями других народов. До сих пор нельзя с уверенностью сказать, являются ли эти общие сюжеты продуктом взаимообмена или заимствования, либо же восходят к временам глубокой древности и общему предку. Тем не менее исследователи отмечают явное сходство определенных сюжетов мифов различных народов и нартского эпоса. Ниже мы перечислим лишь некоторые:

Ахиллова пята, колени Сослана и бедра Сосруко

Герой Илиады Ахилл был ребенком смертного аргонавта Пелея и богини Фетиды. Ахилл был вскормлен костным мозгом диких животных. Ему не было равных в силе и ловкости. Будучи младенцем, греческий герой был закален в водах реки Стикс (печи Гефеста), что сделало его практически неуязвимым. Фетида окунала Ахилла в воду, держа его за стопу, и все его тело стало неуязвимым за исключением пяты, в которую, по воле злого рока, его поразил троянский царевич Парис.

Нарт Сосруко (Сослан) был сыном пастуха. Матери в традиционном смысле у Сослана нет, он родился из камня, его приемной матерью становится Шатана (Сатаней-Гуаша). Как и Ахилл, Сослан не знал вкуса материнского молока: в младенчестве его кормили углем, кремнем, горячими камнями. Сатаней-гуаша попросила адыгского бога-кузнеца Тлепша закалить младенца Сосруко в его волшебной печи. Тлепш закалял героя, держа его щипцами за бедра, поэтому все его тело стало булатным за исключением бедер, в которые его и поразило мифическое колесо Жан-Шерх.

В осетинской нартиаде Сослан сам приходит к небесному кузнецу Курдалагону, будучи взрослым, и тот раскаляет его на дубовых углях и кидает его в колоду с волчьим молоком (водой), которая по вине хитрого нарта Сырдона оказывается слишком короткой. Из колоды торчали лишь колени Сослана, они то и остались незакаленными. Силой выведав у Шатаны слабость Сослана, его враги подстроили так, что колесо Балсага перерезало ноги Сослана, от чего он и погиб.

Хождение Одиссея в царство Аида и хождение Сослана в царство мертвых

Одиссей - герой «Илиады» и «Одиссеи» Гомера по собственному желанию отправляется в царство Аида, чтобы узнать у прорицателя Тиресия, как ему попасть обратно на Итаку. После выполнения своей миссии Одиссей благополучно выбирается из обители мертвых.

Нарт Сослан также отправляется в царство мертвых по собственному желанию, чтобы добыть листья дерева Аза, как того требовали уаиги, сторожившие Ацырухс, на которой хотел жениться Сослан. Пройдя через множества испытаний, Сослан выбирается из царства мертвых.

Ромул и Рем, Пиджа и Пидгаш, Ахсар и Ахсартаг

Легендарные основатели Рима, близнецы Ромул и Рем, были вскормлены капитолийской волчицей. Основателем Рима стал лишь один из братьев - Ромул, в гневе убивший брата.

В осетинском нартском эпосе родоначальники нартов близнецы - Ахсар и Ахсартаг - были детьми старого Уархага (человека-волка). По нелепости (по вине Ахсартага), Ахсар погибает, а Ахсартаг дает начало могучему роду воинов Ахсартагата.

Похожий сюжет появляется в адыгских нартских сказаниях, братьев зовут Пидгаш и Пиджа. Интересно, что сюжет о близнецах-основателях Сасуна фигурирует и в армянском эпосе о «Давиде Сасунском», там двух братьев зовут Багдасар и Санасар.

Богатырь Святогор и нарт Батраз

Герой русских былин, богатырь Святогор, отправляется в поход и сталкивается со старцем, который несет за спиной сумочку «с тягой земной». Между стариком и богатырем завязывается разговор, в ходе которого старец говорит богатырю, что он силен и могуч, но не все в этом мире можно померить силой. Чтобы доказать свои слова, старец предлагает Святогору поднять его сумочку. Святогор пытается оторвать суму от земли, но у него не получается. Приложив все силы, богатырь все же приподнимает суму с тягой земной, но при этом он сам по пояс врывается в землю. После этого старичок с легкостью поднимает свою ношу и уходит.

Похожий сюжет фигурирует в нартском эпосе. Бог (Тейри) хочет образумить нарта Батраза (Батыраса) и посылает ему испытание, с которым тот не может справиться. Всевышний оставил на дороге перед Батразом мешочек, который весил столько же, сколько весит Земля. Батраз с трудом отрывает мешочек от земли, при этом сам уходит в землю по пояс.

Основы нартских эпосов у различных народов

Осетинский эпос

Осетинский нартский эпос дошел до нас благодаря труду народных сказителей, которые в стихотворной форме или нараспев, под аккомпанемент национальных струнных инструментов передавали потомкам истории о богатырях. Один из таких сказителей - Бибо Дзугутов. Видными собирателями осетинского нартского эпоса были Василий Абаев и Жорж Дюмезиль. Благодаря труду Василия Абаева осетинский нартский эпос представляет собой наиболее целостное собрание сказаний, собранных практически в единое произведение.

Исследователи обнаружили параллели между реальными историческими событиями, в которых участвовали аланы, с некоторыми сказаниями осетинского нартского эпоса.

Сослан в загробном мире. М. Туганов

Нартское общество в осетинской нартиаде делится на касты и представлено тремя родами:

Ахсартагата (Ахсартаговы) - род воинов, большинство положительных героев -представители этого рода. По преданию, Ахсартаговы - сильнейшие воины среди нартов, жили они в селении Верхних нартов.

Бората (Бораевы) - род богатых землевладельцев, который находится в состоянии войны с Ахсартаговыми. Богатыри из рода Бората не такие могучие, как Ахсартаговы, но зато их род многочисленнее. Жили в селении Нижних нартов.

Алагата (Алаговы) - жреческий нартский род. Алаговы - миролюбивые нарты, практически не участвуют в военных походах. Собрание (ныхас) нартов проходит в доме Алаговых. Этот род реже остальных упоминается в осетинской нартиаде. Алаговы символизируют духовную чистоту, они составляют жреческую касту, все сакральные реликвии нартов хранятся у Алаговых. Алаговы примиряют враждующих Бораевых и Ахсартаговых. Они жили в селении Средних нартов.

Последние дни нартов. М. Туганов

Значительное внимание в осетинском нартском эпосе уделяется роду Ахсартаговых, потому как именно из этого рода происходят самые известные герои. Основателем рода был нарт Ахсартаг, отец братьев-близнецов Урызмага и Хамыца. Братом-близнецом Ахсартага был Ахсар, погибший по ошибке, супругой была Дзерасса, дочь морского владыки Донбеттыра, отцом Ахсартага и Ахсара был Уархаг (праотец). Представители рода - Ахсартаг, Урызмаг, Хамыц, Сослан, Батраз и Шатана.

Род Бораевых воюет с Ахсартаговыми за главенство в нартских землях, но, несмотря на малочисленность, Бораевым редко удается взять верх. Однако осетинские сказители донесли до нас историю о том, как два рода уничтожали друг друга до тех пор, пока в каждом роду оставалось по одному мужчине. Но затем рода разрастались, и снова начиналось противостояние. Примирились кровники, только когда нарт Шаууай из Бораевых женился на дочери Урызмага и Шатаны. Представители рода - Бурафарныг, Сайнаг-Алдар, Кандз и Шаууай.

Род Алаговых хранит сакральные ценности нартских родов. Их родоначальником являлся некий Алаг, о котором практически ничего неизвестно. Из их рода вышло немного видных воинов, но знаменитый нарт Тотраз, будучи юношей, сумел одолеть самого Сослана, за что и поплатился жизнью: Сослан подло убил недруга, заколов его в спину. Иногда к Алаговым относят и прославленного нарта Ацамаза.

Мироздание в осетинском эпосе представлено тремя мирами: небесным царством, куда редко пускают смертных, лишь Батразу позволяется жить на небе, в кузнице его наставника Курдалагона; царством живых, то есть мира, в котором живут нарты и все живые существа и царством Барастыра, то есть царством мертвых, куда легко попасть, но практически невозможно выбраться. Это удается лишь нескольким героям, таким как Сырдон и Сослан. Концепция трех миров почитается в Осетии и в наше время. На праздничный стол, осетины кладут три пирога, символизирующие три царства.

Батрадз на стреле. М. Туганов

Вопреки расхожему мнению, осетинский нартский эпос можно назвать монотеистичным, хотя языческий след в нем очевиден. Бог в осетинской нартиаде один - Хуцау, все прочие небожители - его помощники, покровители, каждый в своей стихии, низшие духи (дауаги) и ангелы (зэды) - составляют небесное воинство. Последнее осетинское сказание описывает гибель нартов: они перестали преклонять голову перед Богом, по совету Ширдона, за что Бог на них разгневался и предложил им выбор - плохое потомство либо славная смерть, нарты выбрали второе. Бог послал на богатырей небесное воинство, которое уничтожило нартов за их гордыню, и род их пресекся.

Адыгский эпос

Самым крупным собирателем адыгских сказаний о нартах считается Кази Атажукин, долгие годы собиравший разрозненные истории у старых сказителей в циклы. Проблема адыгского нартского эпоса состояла в том, что сказания у различных адыгских этнических групп зачастую противоречили друг другу (впрочем, эта проблема является общей для большинства народов-наследников нартиады.) Тем не менее, благодаря труду Атажукина, адыгский нартский эпос дошел до наших дней достаточно целостным, но в то же время многообразным произведением. Исследователи адыгской нартиады утверждают, что история абазинов и адыгов в романтизированном и мифицированном виде отражена в нартском эпосе.

Нартское общество представлено большим количеством родов. В отличие от осетинского нартского эпоса, в адыгском эпосе если и присутствует разделение общества по функциям на касты, то неявно.

Один из важнейших героев адыгской нартиады - герой-одиночка Бадыноко. Бадыноко - оплот морали в адыгском эпосе, как старый Урызмаг - в осетинской нартиаде и Карашаууай - в карачаево-балкарской. Герой мудр и сдержан, почитает старших. Бадыноко совершает подвиги в одиночку, редко - в паре с кем-то из нартов (с Сосруко). Герой родился в доме нарта Бадына, но вырос вдали от нартского общества, потому что те пытались убить Бадыноко, когда он еще был младенцем. Богатырь прославился тем, что разгромил вечных врагов нартских родов - чинтов и победил злого иныжа. Бадыноко не любит шумных пиров и сборищ, он герой-аскет. В отличие от нартов-богоборцев, Бадыноко обращается за помощью к небожителям и пытается внушить богобоязненность соплеменникам. Благодаря Бадыноко жестокий нартский закон, гласящий, что старых нартов, не способных ходить в походы, нужно сбрасывать со скалы, был отменен, а его отец Бадын был спасен. Бадыноко считается наиболее архаичным героем адыгской нартиады.

Саусырыко с огнем. А. Хапишт

Сюжет о братьях-близнецах фигурирует не только в осетинской мифологии. В адыгской нартиаде есть сказание о сыновьях Дада из рода Гуазо - Пидже и Пидгаше. Пиджа и Пидгаш преследуют раненную Мизагеш, дочь владыки морей, принявшую форму голубя и добравшуюся до самого подводного царства. Пидгаш женился на Мигазеш, а Пиджа погиб. У Мигазеш родились два сына близнеца - Уазырмес и Имыс. Уазырмес стал великим героем и главой нартского войска, он женился на Сатаней-Гуаше - дочери солнца и луны. Уазырмес был богоборцем, он убил злого бога Пако и совершил много других подвигов.

Сослан и колесо Балсага. А. Джанаев

Сосруко - аналог осетинского Сослана - самый важный герой адыгского эпоса. Сосруко рожден от камня, его отец - пастух Сос, а матери у него нет. Сосруко воспитывается Сатаней-гуашой в доме Уазырмеса. Герой изначально является изгоем, незаконнорожденным бастардом, его не приглашают на хасу и не берут в походы. Но своей отвагой и мужеством Сосруко заслужил место на хасе и уважение нартов. В числе его подвигов - похищение огня для замерзающих нартов у иныжей, победа над Тотрешем, который в адыгской версии был злодеем, хождение в царство мертвых и многое другое.

Другие герои адыгской нартиады - Ашамез, Батараз, пастух Куйцук, Шаууей, красавица Даханаго.

Мироздание в адыгской нартиаде, как и в осетинском эпосе, поделено на три царства: небесное, среднее (живых) и низшее (мертвых). У нартов хорошие отношения с небожителями. Их наставник и помощник - бог-кузнец Тлепш. Старшее божество в адыгской мифологии - Тха, а Дабеч - бог плодородия.

Карачаево-балкарский эпос

Балкарские и карачаевские сказители назывались халкжер-чи. Они передавали истории о нартах из уст в уста. Формирование карачаево-балкарского нартского эпоса - результат труда именно народных сказителей, на слух запоминавших сотни историй.

Тюркский след отчетливо читается в карачаевском нартском эпосе. Верховное Божество в карачаево-балкарской нартиаде - Тейри (Тенгри), он же бог неба и солнца у многих древних тюркских народов. Сын Тейри - бог-кузнец Дебет - помощник и отец нартов. Именно у Дебета родились 19 сыновей, которые стали первыми нартами из рода Аликовых. Старший сын Дебета Алауган стал прародителем нартов. Семнадцать его братьев погибли от рук Ёрюзмека, нарта из рода Схуртуковых, а самый младший брат Содзук стал пастухом. Алауган - положительный персонаж, он живет по справедливости и помогает отцу в небесной кузнице. Цикл сказаний об Алаугане вероятно был более объемным, но часть историй о богатыре была утрачена. Сын Алаугана - Карашауай - центральный персонаж карачаево-балкарского нартского эпоса. Герой лишен пороков, он воплощение морали и нравственности. Карашауай, кроме всего прочего, самый скромный из нартов: он не кичится своей силой, одевается как бедняк, так что никто не может узнать в нем героя. Лучший друг Карашауая - его антропоморфный конь Гемуда. Гемуда был конем Алаугана и перешел Карашауаю по наследству. Гемуда одним прыжком способен добраться до вершины Минги-тау (Эльбруса). Балкарский Карашауай наделен свойствами адыгского Бадыноко и некоторыми чертами осетинского мудреца Урызмага.

Нарты сражаются с семиглавыми великанами. М. Туганов

Кроме Карашауая, у Алаугана от злой эмегенши-людоедки родилось еще двое детей. Алауган, спасая детей от великанши, потерял двух детей, которых вырастили волки, от них ведет свое начало род алмосту (людей-волков), почитаемых нартами за то, что в них есть нартская кровь. Алмосту иногда помогают нартам, но часто выступают и их врагами.

Кроме Аликовых, в карачаево-балкарской нартиаде есть еще три рода: Схуртуковы, Бораевы и Индиевы. Кровные враги Аликовых - Схуртуковы, могущественный нартский род, глава которого Ёрюзмек. Все нартские роды названы по именам их основателей. У Схуртуковых это - Схуртук (Усхуртук), аналог осетинского Ахсартага из рода Ахсартаговых, у Бораевых это - Бора-Батыр, род Бораевых редко фигурирует в карачаево-балкарском эпосе, так же как и род Индиевых.

Схуртуковы - сильный род, из которого происходит множество значимых персонажей нартского эпоса: старший нарт Ёрюзмек, его сыновья - Сибилчи, Бюрче, приемный сын Сосурук и дочь Агунда.

Жена нарта Ёрюзмека - Сатанай-бийче, дочь солнца и луны, похищенная драконом и спасенная Ёрюзмеком. Как и в эпосах других народов, Сатанай-бийче воплощает в себе мудрость и женственность, она носит гордое имя матери всех нартов. Женщина не раз спасает нартов-мужчин и даже мудрого Ёрюзмека. Сам Ёрюзмек прославился тем, что победил злодея Кызыл Фука (красного Фука).

Еще один видный представитель рода Схуртуковых - Сосурук. Герой не является Схуртуковым по рождению, он сын Содзука, одного из сыновей Дебета, воспитанный Сатаней-Бийче. Сосурук - могучий нарт, совершающий подвиги, спасающий нартов от холодной смерти, добывая для них огонь и убивая эмегенов. Однако он, как и другие представители рода Схуртуковых, небезгрешен. Например, Сосурук подло убивает нарта Ачемеза.

Прослеживается параллель между кровным противостоянием Аликовых, воплощающими рыцарскую мораль, и Усхуртуковых, воплощающими воинственность, в карачаево-балкарском эпосе и враждой Ахсартаговых, старшего нартского рода в осетинской нартиаде, с Бораевыми. В этих двух эпосах очень много общего. Так, род Аликовых - это род Алаговых в осетинском эпосе, Схуртуковы - Ахсартаговы, Бораевы - осетинские Бората . Не имеет эквивалента в осетинском эпосе род Индиевых.

Карачаево-балкарский герой нартиады Ширдан (Гиляхсыртан) одновременно совмещает в себе черты двух не пересекающихся осетинских персонажей - Ширдона и Челахсартага. Ширдан, так же как и Ширдон, хитер, строит нартам козни, и, так же как и Ширдон, он теряет всех детей. С осетинским Челахсартагом Ширдана связывают некоторые моменты из биографии. Ширдан богат, как и Челахсартаг. Как и Челахсартаг, он лишается верхней части черепа, и Дебет (в осет. Курдалагон) выковывает для него медный шлем, который впоследствии и губит Ширдана.

Эпилог нартского эпоса у карачаевцев и балкарцев позитивный. Богатыри отправляются бороться с нечистью на небеса и в подземное царство, где они сражаются за благополучие среднего мира и по сей день. В мире живых остался только Карашауай, живущий на вершине Эльбруса.

Абхазский эпос

Одним из виднейших ученых, исследовавших абхазскую нартиаду, был иранист Василий Абаев. Как и эпосы других кавказских народов, абхазская нартиада передавалась из поколения в поколение в устной форме. Если у эпоса адыгских народов, осетинского и карачаево-балкарского эпоса много общего, то абхазский эпос значительно отличается от перечисленных. Очень похожи между собой нартские эпосы убыхов, абазин и абхазов.

Общество нартов представляет собой большую семью. Все нарты приходятся друг другу братьями, которых в разных версиях 90, 99 или 100. У нартов есть сестра - красавица Гунда. На руку Гунды претендуют сильнейшие богатыри нартского мира. Мать нартов, мудрейшая и нестареющая Сатаней-гуаша, помогает героям наставлениями и мудрыми советами.

Главное действующее лицо абхазского эпоса - Сасрыква, рожденный из камня и выращенный Сатаней-гуашей. «Сасрыквавский цикл» служит центральным ядром эпоса. Вокруг этого ядра разматываются другие сюжетные линии. Сасрыква спасает собратьев от холодной смерти во тьме - сбивает стрелой звезду, которая освещает нартам путь, похищает у злых адауов огонь и передает их собратьям. Сасрыква, в отличие от героев других эпосов, практически лишен недостатков. В этом он близок адыгскому Бадыноко и карачаево-балкарскому Карашауая. Сасрыква - самый сильный из нартов. Он совершает множество подвигов, защищает обездоленных и слабых, восстанавливает справедливость. В одиночку Сасрыква спасает 99 братьев из утробы злой великанши-людоедки, убивает дракона агул-шапа. Его женой становится Кайдух, дочь бога Аирга, способная рукой освещать все вокруг. По ее вине Сасрыква погибает, утонув ночью в бурной реке.

Многих героев адыгского нартского эпоса в абхазской нартиаде нет, но схожие по свойствам и функциям с отсутствующими героями присутствуют. Абхазский Цвицв во многом похож на осетинского Батраза. Отцом нарта Цвицва был Кун, мать его происходила из рода ацанов (карликов). Цвицв приходит на помощь нартам в самые тяжелые для них времена, ему обязан жизнью сам Сасрыква. Цвицв самый крепкий из нартов, его тело крепче булата, именно поэтому его заряжают в пушку и выстреливают в крепость Баталакла, которую он с успехом штурмует. Кстати, это не удалось сделать даже Сослану.

Интересен сюжет о пришлом герое Нарджхьоу, который похитил единственную сестру нартов Гунду. Нарджхъоу не нарт, но по силе не уступает сильнейшим из них. У Нарджхьоу железные зубы, которыми он может раскусить цепи, и стальные усы. Нарджхьоу - эквивалент карачаево-балкарского нарта Бедена, пришлого рыбака, заслужившего доверие и уважение нартского рода.

Нарты абхазского эпоса дружат с богами, иногда даже состоят с ними в родственных отношениях, но богоборческие мотивы также присутствуют в эпосе.

Вайнахский эпос

Видным исследователем чечено-ингушских сказаний о нартах был Ахмед Мальсагов. Вайнахский эпос едва ли можно назвать нартским в полном смысле. Нарты фигурируют в эпосе вайнахских народов, но здесь они зачастую выступают врагами настоящих героев, насильниками, грабителями и богоборцами.

У каждого горского народа Северного Кавказа нартский эпос наряду с общими чертами имеет свои национальные особенности. Если у абхазов, адыгов и осетин нарты идеализируются до такой степени, что даже высшей похвалой для человека считается сравнение с нартом, то в вайнахском эпосе, особенно чеченском, нарты, как правило, отрицательные персонажи, с ними ассоциируется образ врага.

В чеченских сказаниях человеческие герои, такие как Кинда Шоа, Пхармат (иногда представляется нартом Курюко), Горжай и Колой Кант противопоставлены нартам. Нарты горделивы и заносчивы, они пришельцы, подло крадущие стада у людей. Людские герои вайнахов зачастую сильнее нартов, несмотря на численное превосходство последних. Нарты в состоянии победить героев лишь применив подлые уловки. Кинда Шоа - идеализированный герой, занимается мирным трудом и совершает подвиги, лишь когда над его народом нависает угроза. Кинда Шоа пасет стада и пашет землю, он оплот добродетели и сочувствия, наказывающий несправедливость. Кинда Шоа - эквивалент карачаево-балкарского Карашауая.

Нарты. М. Дышек

Вайнахский герой Пхармат повторяет подвиг адыгского Сосруко и добывает для людей огонь. А вайнахский культурный герой Курюко повторяет подвиг грузинского Амирани и греческого Прометея: крадет у божества Селы овец, воду и материалы для строительства жилищ, за что Села приковывает Курюко цепями к вершине горы Бешлам-Корт (Казбек). Каждый год к вершине горы прилетает стервятник и выклевывает сердце Курюко. Своих сыновей, помогавших Курюко, Села приковал к небосводу, где они превратились в созвездие Большой Медведицы.

Эпосы чеченцев и ингушей во многом различны. Если в чеченской мифологии нарты-орстхойцы почти всегда отрицательные персонажи, то в ингушской нартиаде богатыри часто оберегают вайнахов и защищают их от злых духов и врагов.

К числу нартов-орстхойцев можно отнести Ачамаза, Патарза, Сеска Солса - главного нарта (аналог Сосруко и Сослана), Боткий Ширтка, Хамчи и Урузмана, Новр и Гожак. Созвучие с адыгскими, карачаевскими и осетинскими аналогами очевидно. Нарты живут рядом с вайнахами, но практически никогда не вступают с ними в родственные отношения. Это говорит о строгом разграничении между обществами вайнахов и орстхойцев. В целом можно сказать, что нарты - носители высокой культуры. Они строят крепости и огромные подземные жилища, но тесных контактов с вайнахами избегают.

Аналог матери всех нартов Шатаны в вайнахском эпосе - богиня Села-Сатой, покровительница героям. Боги состоят в добрых отношениях с героями, но богоборческие мотивы - неотъемлемая часть нартиады. Нарты воюют с богами, оскверняя святыни. Главное божество Дела (Дяла) покровительствует героям, но сам никогда не показывается им. Елда покровительствует в царстве мертвых, куда отправляется Патарз и благополучно возвращается. Села, владыка людей и богов, живет на горе Бешлам-Корт.

Нартов губит их гордыня. Как и в осетинской мифологии, вайнахские нарты погибают из-за своих богоборческих настроений. Нарты гибнут, выпив расплавленную медь: они не хотели покоряться богам и предпочли смерть покорению. Согласно другой версии, боги обрекли их на голодную смерть как возмездие за их злодеяния. По вине нартов-орстхойцев пропадает с земли вайнахов дуьне беркат (благодать).

Нарты у разных народов

Осетинский эпос	Адыгский	Карачаево-Балкарский	Абхазский	Вайнахский	Описание
Агунда	Ахумида/Акуанда	Агунда	Гунда	-	Гордая красавица, за сердце которой бьются все нарты
Ахсар	Пиджа	-	-	-	Брат-близнец прародителя нартов
Ахсартаг	Пидгаш	Схуртук	-	-	Прародитель крупного нартского рода
Ацамаз	Ашамэз/Ачемэз/Ащамэз	Ачей улу Ачемез	Шамаз/Ашамаз	Ачамаз/Ачамза	Могучий нарт, обладатель волшебной свирели, во многих эпосах муж Агунды
Ацырухс	Адиюх	Ак-билек	Кайдух	-	Жена нарта Сослана (Сосруко, Сосурука, Сасрыквы), которая излучает яркий свет своей ладонью
Батрадз	Батараз/Батэрэз	Батырас	Цвицв/Патраз	Бятар/Патарз	Нарт-герой с железным телом, совершает множество подвигов
Бедзенаг-алдар	Бадыноко	Бедёне	-	-	Пришлый нарт, аскет, наибольшое значение имеет в адыгском эпосе
Бедуха	Бадах	-	-	-	Первая жена Сослана (Сосруко)
Дзерасса	Мигазеш	Асеней	-	-	Жена Ахсартага (Пидгаша, Схуртука). Мать старейшины нартов
Курдалагон	Тлепш	Дебет	Айнар-ижьи	-	Бог-кузнец, покровитель и помощник нартов
Насран-Алдар	Насрен-жаче/Насрен	Нэсрэн	Абрскал	-	Один из нартских старейшин
Сослан	Сосруко	Сосуруко/Сосурук	Сасрыква	Сеска Солса/Пхармат	Главный герой абхазского, адыгского и осетинского эпосов, нарт-герой
Тотраз	Тотреш	-	Татраш	-	Соперник Сослана (Сосруко, Сасрыквы)
Уархаг	Дада	-	-	-	Праотец одного из нартских родов
Урызмаг	Уазырмес	Ёрюзмек	Хважарпыш	Урузман	Старейшина нартов, самый старший и мудрый богатырь, муж матери всех нартов
Хамыц	Имыс	Хымыч	Хмыщ/Кун	Хамичи/Хамчи	Брат-близнец старейшины всех нартов, заносчивый нарт, отец Батраза (Батыраса, Батараса, Цвива)
Челахсартаг	-	Гиляхсыртан (Ширдан)	-	-	Богатый нарт, которому бог-кузнец сделал медный шлем, чтобы заменить потерянную часть черепа
Шатана	Сатаней-гуаша	Сатанай-бийче	Сатаней-гуаша	Села Сата	Мать всех нартов, мудрейшая из женщин, замужем за нартским старейшиной, один из центральных персонажей всех эпосов
Шаууай	Карашауей	Карашаууай	Шауей	Кинда Шоа	Светлый герой, сторонится шумных пиров, совершает множетсво подвигов. Центральный герой карачаевского эпоса
Ширдон	Тлебиц-коротыш	Гиляхсыртан (Ширдан)	Шаурдын/Батакуа	Боткий Ширтка/Селий Пира	Нарт-хитрец, которого изводят собратья. Славится своим умом, часто сам строит козни богатырям.
уаиги	иныжи	эмегены	адауы	вампал	Злые одноглазые великаны, антагонисты в нартском эпосе (исключение - чеченская мифология)
бицены	испы	жеки	ацаны	алмасты	Род маленьких людей-духов, живущих под землей и водой, часто вступают в родство с нартами, иногды строят им козни, иногда помогают
Арфан	Тхожей	Гемуда	Бзоу	-	Антропоморфный конь главного героя, лучший друг, спаситель и советчик нарта
Балсагово колесо	Жан-шерх	Железное колесо	-	-	Мифическое существо, убившее нарта Сослана (Сосруко, Сосурука)
Ныхас	Хаса	Тёре	Реизара	-	Собрание нартов, на котором решаются важные вопросы

Современность

Нартский эпос - достояние всего Кавказа. Он в значительной степени повлиял на культуру народов-носителей. Обычаи, описанные в нартском эпосе, находят свое отражение в повседневной культуре осетин, в несколько измененной форме - у адыгов, абхазов, карачаевцев и балкарцев. Именами героев нартского эпоса по-прежнему называют детей. Множество населенных пунктов получили свое название благодаря нартскому эпосу: к примеру, кабардинский поселок Нарткала или осетинское селение Нарт. В Абхазии до сих пор почитается могила Сасрыквы. В честь нартов называют футбольные клубы и команды КВН. Героям ставят памятники и пишут о них картины.

Михаил Абоев

Сказания о нартах. Осетинский эпос. Издание переработанное и дополненное. Перевод с осетинского Ю. Либединского. С вводной статьёй В. И. Абаева. М, «Советская Россия», 1978. Оглавление и скан в формате djvu »»

Нартовский эпос осетин

Статья В. И. Абаева

III. Миф и история в сказаниях о нартах

Народный эпос как особая форма отражения и поэтического преобразования объективной действительности в сознании людей подлежит истолкованию. Подлежит истолкованию и эпос о нартах. Что скрывается за его образами, мотивами, сюжетами? В прошлом веке возник спор между двумя направлениями в изучении народно-эпических произведений, в частности русских былин: мифологическим и историческим. Отзвуки этого спора слышатся и по сей день. Спор идет о том, что по преимуществу отражено в народных эпических сказаниях, мифы, то есть образно-поэтическое осмысление и «объяснение» явлений природы и народной жизни, или реальные исторические факты, события, личности. В другом месте, на материале древнеиранской религии и мифологии, мы попытались показать, что не существует такой альтернативы: либо миф, либо история. То и другое, и миф и история, сосуществуют как в религиозных системах, так и в народном эпосе .

Сочетание мифологического и исторического в эпосе — это не нечто случайное или эвентуальное. Оно закономерно и неизбежно. Оно является следствием того факта, что создатели эпоса — народные певцы и сказители — располагают, с одной стороны, известным инвентарем традиционных мифологических, фольклорных образов, сюжетных схем, мотивов; с другой стороны, они — дети своего века и своей национальной и социальной среды с ее конкретным историческим опытом, с ее конкретными событиями, конфликтами, бытовыми и психологическими реалиями. Эта действительность властно вторгается в мифы, и именно поэтому всякий народный эпос — это не только собрание мифов и сказок, но и ценный исторический источник. Конечно, отделить миф от истории не всегда просто. Можно иной раз принять историческое за миф или мифическое за историю. И тут возможны и разногласия и споры. Но это будут уже не принципиальные споры между двумя разными «школами», а второстепенные расхождения в истолковании отдельных элементов памятника.

Нартовский эпос дает благодарный, материал для двухаспектного комплексно-экзегетического подхода. В нем многообразно и причудливо сочетаются и переплетаются мифы и история.

При разборе отдельных циклов мы отмечали, что первооснову каждого из них составляет та или иная мифологема: тотемический и близнечный мифы в цикле Ахсара и Ахсартага; миф о первой человеческой паре в цикле Урузмага и Шатаны; миф о солнечном и культурном герое в цикле Сослана; грозовой миф в цикле Батраза; весенний (солнечный) миф в цикле Ацамаза. Сравнение с мифологией других народов, в частности индоиранских, скандинавских, кельтских, италийских, позволяет выявить мифологический субстрат и в тех случаях, где он был завуалирован позднейшими переосмыслениями и наслоениями.

Хороший пример — кровосмесительный брак Урузмага и Шатаны. Можно было бы усмотреть здесь отголосок эндогамных обычаев, существовавших в прошлом у некоторых народов, в том числе иранских. Однако привлечение сравнительного мифологического материала убеждает, что такое решение было бы слишком поспешным. В древнейшем религиозном и мифологическом памятнике индоиранских народов, Ригведе, брат и сестра, Йама и Йами, становятся родоначальниками людей. Сами они родились от божества Гандарвы и «водной женщины» (аруа yosa). Вспомним, что Урузмаг и Шатана также родились от «водной женщины», дочери владыки вод, Донбетра. Во всех вариантах сказания об Урузмаге и Шатане повторяется один мотив: Шатана активно добивается брака, Урузмаг сопротивляется. И то же самое в эпизоде с Йамой и Йами.

Если мифологическая основа нартовской эпопеи не вызывает сомнений, то столь же, бесспорна ее историчность. Мы видим на каждом шагу, как сквозь традиционные мифологические схемы, модели и мотивы проступают черты истории, конкретной истории конкретного народа.

Историчность нашего эпоса состоит, во-первых, в том, что в нем — в большинстве сказаний — отражен определенный общественный уклад. Нартовское общество еще не знает государства. Для него характерны черты родового строя (фамильная организация) с заметными пережитками матриархата (образ Шатаны). Страсть к военным походам в поисках добычи говорит в той стадии родового строя, которую Энгельс называл военной демократией. Мы знаем, что этот уклад был как раз характерен для сарматских племен.

Из конкретных событий аланской истории в эпосе ярко и драматично отразилась борьба между язычеством и христианством. По духу и содержанию своему наш эпос — эпос дохристианский, языческий. Хотя в нем фигурируют Уастырджи (св. Георгий), Уацилла (св. Илья) и другие христианские персонажи, но христианского в них — только имена, образы их идут из языческого мира. Вместе с тем в эпосе, как мы пытались показать, получила отражение борьба христианства с язычеством. Сослан, Батраз — это герои языческого мира, погибающие в борьбе с новым богом и его слугами. Капитуляция Батраза перед св. Софией (Софиайы зæппадз) — это капитуляция языческой Алании перед византийским христианством. Историческая эта капитуляция происходила, как известно, между V и X веками. В X веке христианство, во всяком случае номинально, восторжествовало во всей Алании, и была создана аланская епархия. В эпизодах смерти Батраза и Сослана нартовский эпос выступает как эпос «уходящего язычества».

Явственный отзвук нашли в нартовских сказаниях алано-монгольские отношения.

Сохранили ли сказания память о каких-либо конкретных исторических личностях?

Имя Батраз — Батыр-ас — «богатырь асский» представляет монгольский вариант грузинского Ос-Бакатар — «богатырь осский (осетинский)». Так называет грузинская хроника осетинского предводителя (XIII-XIV вв. н. э.), который воевал во время монголов с Грузией, и в частности взял крепость Гори, что в некоторых нартовских сказаниях приписывается именно Батразу. Как можно думать по некоторым осетинским преданиям, его настоящее имя было Алгуз. Почему эпос сохранил имя этого героя в монгольском оформлении? Вероятно, потому же, почему сербы своего национального героя Черного Георгия называли по-турецки: Карагеоргий; а испанцы героя борьбы с маврами Де Бивара — по-арабски: Сид.

Если от нартовских героев перейти к их врагам, то и тут распознаются некоторые реальные фигуры. О Сайнаг-алдаре, под которым скрывается монгольский Саин-хан, то есть Батый, мы уже говорили.

В цикле Батраза фигурирует некое чудовище Хъандзаргас, который держит в плену многих нартов, в том числе прадеда Батраза, Уархага. Весьма вероятно, что Хъандзаргас — это искаженное Хъан-Ченгес, то есть Чингисхан .

В названии враждебного нартам народа Агур распознается тюркский этнический термин Огур .

Говоря об историчности нартовского эпоса, нельзя обойти молчанием еще одну их особенность: реализм; реализм в изображении социальной и бытовой обстановки, в обрисовке характеров . Кажется странным говорить о реализме там, где мы не выходим из царства вымысла, фантастики. А между тем это так: нартовский эпос глубоко реалистичен. Трудно убедить простого горца в том, что нартов не существовало в действительности. Он готов согласиться, что многие подвиги и приключения нартовских героев — вымышлены. Но чтобы самих этих людей, — таких живых, таких рельефных, как бы высеченных из цельных глыб, можно было бы выдумать «из головы», — этого он никак не может допустить.

Живописными красками рисуют сказания картину быта и нравов нартовского общества.

Происходя в тотемическом плане от волка, в космическом плане — от солнца, нарты остаются верны своей двоякой природе: как дети волка они больше всего любят охоту, войны, набеги и походы за добычей, как дети солнца они любят буйную радость жизни, — пиры, песни, игры и пляски.

Пытаясь на основании сказаний определить, в каких занятиях по преимуществу проводили время нарты, мы приходим к выводу, что таких занятий было два: с одной стороны, охота и экспедиции за добычей, с другой — шумные и обильные пирушки с десятками зарезанных животных и с огромными котлами, полными ронга и пива, пирушки, обязательно сопровождаемые бурными плясками. Пляски упоминаются особенно часто и притом не как случайный, а как существеннейший элемент нартовского быта, как серьезное и важное занятие, которому нарты отдавались от всей души . Весьма возможно, что танец имел ритуальное значение. Иначе непонятно, как могли, например, нарты плясать, когда войско агуров окружило их и готово было уже ворваться в селение.

Что касается нартовских «балцов» и «хатанов», то относительно их характера заблуждаться не приходится: это были хищнические, «волчьи» походы, главная цель которых заключалась в том, чтобы угнать чужой скот, в особенности лошадей.

Виднейших нартов мы видим нередко озабоченными тем, не осталась ли где-нибудь не опустошенная ими область. Самый факт, что такая область где-либо сохранилась, был достаточным мотивом, чтобы отправиться туда в поход.

Этот своеобразный быт и психология, отраженные в древнейших слоях нартовского эпоса, не заключают в себе ничего случайного. Это — быт и психология той эпохи и того уклада жизни, в которых родился наш эпос. Нужно перенестись в это общество с его военно-дружинной организацией, с его вечно беспокойным и бурным образом жизни, с его постоянными межплеменными и межродовыми войнами и столкновениями, с его культом удальства и хищнических «подвигов», чтобы отнестись к нему с требуемой объективностью и определить его место в истории развития ранних общественных форм. Разумеется, ни гомеровское общество, ни общество Нибелунгов, ни русское былинное общество, где повсюду уже выступает государство как оформившийся институт, не могут быть поставлены в один исторический ряд с нартовским обществом. Из европейских эпосов только древнейшие ирландские саги дают нам картину, типологически близкую к обществу нартов.

Врагами нартов и объектами их удальства выступают, с одной стороны, великаны, «уайуги», с другой — алдары, малики, то есть князья, владетели, феодалы. Если первые идут из сказочного фольклора и символизируют, по-видимому, грубые и непокоренные силы природы, с которыми приходится бороться человеку культуротворцу, то борьба с алдарами хранит смутный отзвук каких-то реальных исторических событий. Противопоставление нартов алдарам, — это противопоставление военно-родовой демократии уже оформившимся феодальным порядкам у соседей.

Опустошая владения алдаров и угоняя их скот, нарты выступают, говоря современным языком, как экспроприаторы эксплуататоров.

Следы сословного деления, которые можно, по некоторым вариантам, усмотреть в самом нартовском обществе, надо отнести за счет позднейших наслоений, так как они плохо гармонируют со всем укладом жизни по древнейшим сказаниям. В некоторых случаях имеют место и очевидные недоразумения. Так два-три упоминания о рабах совершенно неосновательно выдвигаются как доказательство классового деления у нартов. Рабства, как социального института, мы в сказаниях не видим, а существование отдельных рабов из захваченных во время набегов пленных вполне совместимо с родовым строем . Имеется множество исторических свидетельств, что в чисто родовых обществах Осетии, Ингушетии и Чечни пленников нередко обращали в рабство, если не представлялось возможным выгодно их продать .

Если брать не отдельные, выхваченные там и сям упоминания, а общее впечатление, которое производит нартовский мир в наиболее архаичной части эпоса, то перед нами, несомненно, родовое общество, да еще с яркими пережитками матриархата. Народ в целом образует боевую дружину, внутри которой если и есть какая-либо иерархия, то это иерархия старшинства и военного опыта.

Из чисто военной, дружинной организации нартовского общества вытекает еще одна особенность нартовского быта: презрение к дряхлым старикам, неспособным уже участвовать в походах «балцах».

Презрение к старикам вытекало из убеждения, что нормальная смерть мужчины — это смерть в бою.

Материальная культура нартовских воителей вполне отвечает той эпохе, о которой сигнализирует их общественный и хозяйственный быт. Перед нами — железный век в его начальный, романтический период. Кузнечное дело окружено сияющим ореолом, так же как в гомеровской Греции, в скандинавской мифологии, в Калевале. Как все, что казалось прекрасным и священным, оно перенесено с земли на небо. Небесный кузнец Курдалагон, родной брат Гефест и и Вулкана, является одной из центральных фигур эпоса. Он не только кует героям оружие, он закаляет самих героев. Его отношения со смертными — и тут сказалась большая архаичность нашего эпоса — несравненно интимнее, проще и патриархальнее, чем у богов-кузнецов на Западе. Он частый участник нартовских пиршеств. Виднейшие нарты подолгу гостят у него: Батраз, Айсана, сын Урузмага и др.

Железо и сталь встречаются в сказаниях на каждом шагу. Железными оказываются не только оружие и орудия. Мы встречаем железнокрылых волков и ястребов с железными клювами. Железные ворота обычны, но есть даже целый замок из железа, построенный Сосланом для дочери Солнца. Наконец, стальными оказываются даже некоторые герои: Батрадз во всех вариантах, а некоторых также Хамыц и Сослан.

Наряду с железом весьма популярно золото. Оно фигурирует и как украшающий эпитет (золотые волосы, золотое солнце), и как материальный (золотое яблоко, золотые чаши, золотой «кумбул», то есть шишак).

Медь шла на котлы, а также служила, по уверению некоторых сказаний, материалом для починки разбитых в бою черепов в небесной кузнице. Серебро не популярно в эпосе.

Неоднократно упоминаются слоновая кость, перламутр, стекло.

Вооружение нартов составляют: меч (кард), цирхъ (разновидность меча или, может быть, секира), копьё (арц), лук (æрдын, сагъадахъ), стрелы (фат) , щит (уарт), кольчуга (згъæр), шлем (така). Упоминание в некоторых вариантах ружей и пушек лежит целиком на совести позднейших сказителей-модернизаторов. Оружие мыслится нередко, как одушевленное. От жажды боя оно испускает синее пламя. Знаменитый «Цереков панцырь» при крике «бой» сам выскакивает к герою.

Все материальные реалии, не связанные с боевыми подвигами, охотой и пиршествами, даны в эпосе очень смутно и бегло. Часто нарты выступают как пастухи, реже как земледельцы. Но в описании этих сторон хозяйственной жизни нартов нет той яркости и конкретности, как в вышеуказанных. Разводят нарты и мелкий и крупный рогатый скот, но особенно дорожат конскими табунами.

О земледелии у нартов еще меньше материала. В одном сказании юному Сослану, присутствующему на пиру богов, небожители дают дары: железный плуг, воду для вращения мельниц, ветер для веяния зерна. Здесь перед нами, очевидно, опыт мифологической интерпретации начатков земледелия.

Хлеб в сказаниях почти не упоминается. Фигурируют только традиционные три культовые медовые лепешки, которые Шатана приносит в жертву богам на священном холме Уаскупп, когда обращается к ним с молитвой. Но так как нарты — большие любители пива, то они, надо полагать, должны были (хотя бы с этой целью) доставать ячмень. Другой любимый напиток нартов — «ронг» изготовлялся из меда. Это, конечно, не означает, что нарты (аланы) занимались пчеловодством. Они могли получать мед путем обмена у соседних (славянских?) племен.

Много бытовых черт рассыпано в описании и истолковании судьбы людей в загробном мире (сказание «Сослан в царстве мертвых»), но относить их все к нартовской эпохе весьма рискованно, так как в эту картину откладывался, по-видимому, и последующий опыт, народа.

Если о трудовой деятельности нартов сказания дают очень мало материала, тем ярче, красочнее и богаче изображены в них досуги «детей солнца». Судя по сказаниям, эти досуги сплошь заполнены пиршествами, плясками и играми. По выражению одного сказания, «бог создал нартов для веселой и беззаботной жизни». Презрение к смерти как-то очень естественно и просто сочеталось у них с любовью к жизни и ее радостями. После тягот и опасностей войны, далеких набегов и охоты они всей душой отдавались разгульному веселью. Захватив богатую добычу, нарты ничего не откладывали на черный день. Весь добытый скот немедленно шел на всенародное угощение. Устраивать щедрые и обильные пирушки для всего народа было, по всей видимости, делом чести для виднейших нартов, которое они делали при всякой возможности. Неумение и нежелание делать запасы и откладывать на черный день приводило к тому, что нарты легко переходили от одной крайности к другой: за неумеренными всеобщими пирушками следовал нередко столь же всеобщий голод, доводивший «сынов солнца» до полного истощения. Сказаниям, описывающим нартовские пиры и веселье, противостоят другие сказания (таких не меньше), с описанием всеобщего голода и истощения. Нет, однако, никаких указаний, чтобы в период такой депрессии нарты падали духом или изменяли своим привычкам. При первой возможности, после первого же удачного «балца», эти неукротимые люди вновь предавались своему необузданному веселью.

О размахе предстоящего пиршества можно было судить уже по пригласительной формуле «крикуна» («фидиога»). Ни одна душа не могла уклониться от участия на пиру. «Способные ходить — приходите сами, — кричал фидиог, — кто ходить не может, того несите». Кормящим матерям рекомендовалось захватить с собой младенцев вместе с колыбелями. Столы тянулись на расстояние полета стрелы. Изобилие яств было истинно «фламандское». Под тяжестью мяса ломились столы. В громадных котлах ронг и пиво лились через край. Талантливый осетинский художник Махарбег Туганов в своей замечательной картине «Пир нартов» с тонким знанием реалий и блестящей интуицией передал, как должны были пировать нарты, эти фламандцы железного века.

Кульминации своей достигало пиршество, когда начинался знаменитый нартовский пляс — «симд». Этот старинный своеобразный и стильный массовый танец даже сейчас, при хорошем исполнении, производит впечатление внушительное. Помноженный на нечеловеческую мощь и темперамент нартовских титанов, он, по уверению сказаний, сотрясал землю и горы и являл из ряда вон выходящее зрелище. Даже боги с небес взирали на богатырский пляс с изумлением, к которому примешивалась изрядная доля страха.

Кроме хороводного симда, в сказаниях описываются сольные танцы, требовавшие от исполнителя виртуозного искусства и ловкости. Надо было проплясать по краям финга , не задев ничего из стоявших на нем яств и сосудов и не сронив с финга ни одной крошки. Надо было далее сплясать на краях большой чаши, наполненной пивом, без того чтобы чаша хоть чуть пошатнулась. Надо было, наконец, проплясать, имея на голове кубок, полный до краев ронга, и не пролить ни одной капли. Безупречное исполнение таких номеров было под силу только лучшим танцорам, состязание между которыми составляло одно из любимых зрелищ нартов. Состязание между двумя знаменитейшими танцорами, Сосланом и сыном Хиза, служит завязкой известного сказания о сокрушении крепости Хиз и женитьбе Сослана.

Наряду с пляской очень любили нарты то, что мы назвали бы теперь спортивными играми. Характер этих игр-состязаний был, разумеется, боевой, а размах — чисто нартовский. Стрельба из лука и испытание мечей были наиболее обычными из этих игр. Резвость коней испытывалась на славных нартовских скачках, в которых иногда принимал участие сам небожитель Уастырджи. Упоминается также игра в альчики.

Вообще одной из характернейших черт нартовских героев был настойчивый и беспокойный дух соревнования. Быть лучшим всегда и во всем — такова была idée fixe виднейших нартов. Несколько нартовских сюжетов имеют своей завязкой один и тот же постоянно волновавший всех вопрос: «Кто лучший среди нартов?» С этого вопроса начинается, по ряду вариантов, рассказ об Урузмаге и циклопе. Этот же вопрос стоит в центре внимания, когда красавица Акола (или Агунда, или Уадзафтауа и др.), выбирая себе жениха, последовательно отводит одного за другим всех претендентов, находя в каждом какой-нибудь недостаток, пока не останавливает свой выбор на Ацамазе (по одним вариантам), или Батразе (по другим). Вокруг этого же вопроса разгораются страсти во время спора нартов за чашу Уацамонга . Наконец, решению этого же вопроса посвящен известный рассказ о том, как старики нарты вынесли три нартовских сокровища, чтобы присудить их достойному.

В последнем рассказе пальма первенства достается Батразу. И очень интересно для суждения о народном идеале человеческого совершенства, какие именно качества обеспечили Батразу первое место среди нартов. Этих качеств было три: доблесть в бою, воздержанность в пище и уважение к женщине.

Другие сказания и варианты прибавляют еще ряд черт, дающих в совокупности представление об идеале нарта. Через весь эпос проходит прославление щедрости, гостеприимства и хлебосольства. Всякий удачный «балц» нартов неизбежно влечет за собой пиршество для всего нартовского народа. Ореол, которым окружена супружеская пара Урузмаг — Шатана, в значительной, огромной степени объясняется их неограниченным хлебосольством. До сих пор в устах осетина имена Урузмага и Шатаны являются синонимом высшего гостеприимства и хлебосольства. Нет большего комплимента, чем назвать хозяина дома Урузмагом, а хозяйку — Шатаной.

Высоко развито у нартов чувство родовой солидарности и чувство товарищества. Эти черты теснейшим образом связаны с военно-дружинной организацией нартовского общества и из нее вытекают. В условиях, когда род означает дружину, естественное чувство кровной близости между членами рода возрастает во много раз благодаря совместному участию в военных и охотничьих предприятиях с их опасностями. Ряд сказаний имеют сюжетом спасение одних нартов другими в минуту смертельной опасности.

Жажда подвигов и презрение к смерти — неотделимые качества истинного нарта. Когда бог предложил нартам на выбор вечную жизнь или вечную славу, они без колебания предпочли скорую гибель со славой вечному, но бесславному прозябанию.

Воссоздавая в эпосе о нартах некую идеальную эпоху своей собственной прошлой жизни, народ считал одной из особенных черт этой эпохи величайшую интимность, простоту и близость отношений между миром людей и мифом богов. Действительно, эти отношения отличаются в эпосе исключительной патриархальностью и непосредственностью.

Сказания не просто описывают случаи общения богов с людьми, а подчеркивают, что это общение было в порядке вещей, что оно было обыденным делом. «Нарты были сотрапезниками богов», — говорится в ряде сказаний. Один из вариантов сказания о гибели нартов начинается так: «Когда нарты были еще в полной силе, когда для них был открыт путь в небеса»… Открытый путь в небеса — вот мечта о золотом веке, воплощенная народом в нартовском эпосе. Нартовские боги — это то же люди, с той же психологией, с теми же слабостями. Они легко и часто обращаются с нартами, а виднейшие нарты подолгу гостят на небе.

Если, с одной стороны, нарты дружат с богами, то, с другой, они являются также большими друзьями природы, зверей, птиц, растений. Мир богов, мир людей и мир природы — три мира во времена нартов дышат еще одной жизнью и понимают язык друг друга. Мы помним, какое чудное действие оказывала на всю природу игра Ацамаза: звери пускались в пляс, птицы пели, травы и цветы являлись во всей пышной красе, глетчеры чаяли, реки выходили из берегов. Преследуя колесо Балсага, Сослан ведет разговор со всеми деревьями и благословляет березу и хмель за оказанную услугу. К умирающему Сослану сбегаются звери и слетаются птицы, и он дружески беседует с ними, предлагает им отведать его мяса. С трогательным благородством даже такие хищники, как ворон и волк, отказываются от предложения Сослана. Любимица нартов — ласточка служит постоянным посредником между ними и небожителями. Она же, по некоторым вариантам, летит к Сослану вестницей опасности, угрожающей его матери, а также приносит нартам весть о смерти Сослана. Много и других черточек, рисующих интимную близость и взаимопонимание между нартами и природой, рассыпано в нартовских сказаниях.

Вообще, когда мы в нашем многовековом эпосе отводим в сторону позднейшие наслоения и влияния, то восстанавливаемое в древнейшей части эпоса нартовское общество по своему быту, мировоззрению, идеалам производит впечатление цельное, и, в своей цельности, покоряющее.

Как живой встает перед нами нартовский мир, мир суровых воителей и беспечных плясунов, «детей Волка» и «детей Солнца», могучих, как титаны, и наивных, как дети, жестоких с врагом и бесконечно щедрых и расточительных дома, друзей богов и друзей природы. Как ни своеобразен и далек от нас этот мир, вступая в него, мы не можем противостоять впечатлению реальности, жизненности, которые сумел придать народный вымысел этому сказочному, фантастическому миру.

Нарты, это — образ чудесного легендарного мира, воссозданный с такой могучей простотой и пластической силой, что он становится нам близок и понятен, и мы отдаем невольную дань поэтическому гению создавшего его народа.

Вачар — «торговля».

Любопытно, что суждения о феодальной структуре нартовского общества основываются главным образом на записях братьев Шанаевых. Между тем относительно этих записей можно с несомненностью утверждать, что они неоднократно подвергались кабардинскому влиянию. Это влияние сказалось не только на содержании, но и на форме сказаний. Мы находим там совершенно не свойственные осетинским вариантам длинноты, чуждые осетинскому эпическому стилю эпитеты, как «снежнобородый», «железноглавый» и т. п.

Относительно нартовских стрел узнаем, что они имели трехгранные железные наконечники, æфсæн æрттигътæ (æрттигъ из æртæтигъ «трехгранный»), такой же формы были наконечники стрел у скифов. Типичное оружие находимое в позднескифских погребениях, — это длинные прямые железные мечи и железные трехгранные наконечники стрел.

Сказания о нартах. Осетинский эпос. Издание переработанное и дополненное. Перевод с осетинского Ю. Либединского. С вводной статьёй В. И. Абаева . М, «Советская Россия», 1978. Оглавление и скан в формате djvu »»

Нартовский эпос осетин

Смерть Сослана

В счастье и довольстве жил Сослан с дочерью Солнца прекрасной Ацырухс. Незаметно шли для них за днями дни и годы за годами. Часто ходил Сослан на охоту в поле Зилахар, которое издавна выбрали нарты как место своих состязаний и охотничьих подвигов.

Так шли его дни.

Однажды охотился там Сослан со своими двенадцатью товарищами.

Поставили они на поле Зилахар свой шатер, с утра до обеда охотились, а после охоты возвращались в шатер отдыхать. К вечеру они снова шли охотиться. Вернулись однажды к обеду и легли отдохнуть. Жарко было, все устали, только Сослана не взяла усталость. Захватил он свой лук и стрелы и пошел по одному из ущелий. К озеру привело его ущелье. И подумал Сослан: «В такую жару обязательно какой-нибудь зверь должен прийти на водопой».

Сел он на берегу озера и стал ждать. Долго сидел он так и зорко оглядывал берега озера. Вдруг смотрит — вышла из леса молодая олениха и приблизилась к воде. Прекрасное было это животное, никто не мог бы сравниться с ней в стройности и легкости движений. Утренняя звезда сверкала на ее шее. Вложил Сослан стрелу и только хотел спустить ее, как девушкой обернулась молодая олениха и сказала ему:

— Во здравии пребывай, Сослан.

— Пусть полное счастье будет долей твоей, добрая девушка, — ответил ей Сослан.

— Сколько раз спускалась я сюда с неба только для того, чтобы встретить тебя, Сослан! Сколько лет я ждала тебя и вот наконец встретила! Возьми меня себе в жены.

— Если я буду брать себе в жены всех бездомных девушек, то не хватит мне с ними места в нартском селении.

— Смотри, Сослан, пожалеешь ты об этих словах! — сказала девушка.

— Много охотился я и знаю, что любят свиньи сидеть в болоте. И если бы всех их Сослан делал своими женами, то его светлый булат давно превратился бы в черное железо.

Девушка, услышав эти дерзкие слова, вдруг вскинула руки, и превратились они в крылья. Хотел Сослан в этот миг схватить ее, но вспорхнула она и, улетая, сказала ему:

— Нартский Сослан, я дочь Балсага. Сейчас увидишь ты, что станет с тобой!

Улетела девушка в дом отца своего Балсага и рассказала ему, как обидел ее Сослан. Оскорбился Балсаг и приказал своему колесу:

— Иди, убей Сослана!

С шумом и грохотом покатилось колесо Балсага. Закричал Балсаг Сослану;

— Теперь берегись, нартский отпрыск!

— Что за оружие есть у тебя, что ты надеешься убить меня? — кричит ему в ответ Сослан.

— Идет на тебя нечто, жди удара.

— А что подставить мне под удар? — спросил Сослан.

— Подставь лоб свой, — ответил Балсаг.

Видит Сослан: летит на него колесо. Подставил он ему свою переносицу. Ударилось колесо и отскочило обратно, даже не оставив царапины. Хотел Сослан схватить колесо, но ускользнуло оно.

И снова кричит ему Балсаг:

— Держись! Снова катится оно на тебя!

— Что теперь подставить ему? — закричал Сослан.

— Грудь свою подставь, — ответил Балсаг.

С грохотом обрушилось колесо на грудь Сослана. Но тут изловчился Сослан и схватил колесо своими булатными руками. Подмял он колесо под себя и выломал две спицы.

Взмолилось тут колесо Балсага:

— Не прерывай мою жизнь, Сослан! Не буду я больше колесом Балсага, колесом Сослана стану я отныне.

Поверил Сослан, да и как же не поверить такой клятве! Отпустил он колесо, и оно убралось восвояси. Но по дороге попался колесу бедовый нарт Сырдон.

— Добрый пусть тебе, колесо Балсага! — сказал он.

— Ой, не называй меня колесом Балсага, а то Сослан убьет меня! Отныне колесом Сослана стало я.

— Э, пропасть бы тебе, колесо! Куда девалась твоя прежняя мощь? Кто омрачил твою великую славу? — спросил Сырдон.

— Замолчи, Сырдон, я клятву дало Сослану, — ответило колесо.

— Выпусти кровь из своего мизинца, и ты будешь свободно от своей клятвы. Или неизвестно тебе, что ты должно умертвить Сослана? Попробуй-ка еще раз наскочи на него, — сказал Сырдон.

— Опасный он человек, — ответило колесо. — Если я еще хоть раз попадусь ему, он зубами меня загрызет. Где мне с ним справиться!