Школа бессловия. Кулинарная книга Персонаж Курчавенький в "Невидимой деве" был глуп и непорядочен. Глупость и непорядочность - всегда рядом, они неотделимы друг от друга

ParenNiNo

Орфография и пунктуация сообщения сохранены. «Детскую горку залили гудроном, и я этих граждан очень хорошо понимаю. Мы второпях снимали квартиру, нас с кошкой никто не брал на полгода, пришлось снимать на верхнем этаже прямо над детской площадкой. Это, товарищи, ад. Дети начинают реветь и визжать с 10 утра до 22-00. Последние вопли заканчиваются в 22-00, и потом, к полночи, на площадку выкатывается гопота, и вопли возобновляются, только пьяные. Сосед не выдержал и подрался с гопниками на той неделе. Потому что полицию вызывать бессмысленно. Они дожидаются, когда полиция уедет, и возвращаются. Сосед бизнесмен средней руки с собачками, не гопник. Не выдержал», - написала Божена.

Светская львица посетовала, что рядом с детской площадкой «живешь в постоянном визге и реве». «Можно свихнуться. Ни сна, ни отдыха измученной душе. Хочется не то, что гудроном, зарином, б…дь, все это заполировать», - пожаловалась Божена.

Автор сообщения предложила создать «зоны отчуждения для детских площадок». «Нельзя строить детские площадки впритык в окнам жилых зданий. Хотя бы 50 метров от окна. Нет возможности в этом доме сделать так? - Значит, не делаем площадку», - предложила Рынска.

Светская львица напомнила, что «до революции дети не ели до определенного возраста со взрослыми за одним столом». «Гуляли дети на бульваре с боннами, а не визжали под барскими окнами. Центром и смыслом жизни дети были только для своих родителей (если были), а посторонним неудобства от детей не навязывали. И первое, чему учила синявка девочек в институте, это бесшумности. Тихо ходить, не гомонить, аккуратно отбрасывать крышку парты, не галдеть. То есть, не создавать шумовых помех. Вопить под окнами могла только голытьба. И то, под окнами своими. От барских окон их бы дворник попер. Я полностью поддерживаю гудроновый протест. И я бы, устав бороться, залила бы гудроном или еще чем похлеще вечный источник шума. А они же родители со своими они же детьми - идите в жопу. Железные горки надо запретить, ставить пластиковые в зоне отчуждения от окон жилых зданий. Не ближе 50 метров. Это все», - подытожила Божена.

Громкое заявление блогерши вызывало возмущение у писательницы Татьяны Толстой, которая назвала Божену «гнидой».

Божена в ответ назвала писательницу «жирной». «Жирной Татьяне все неймется. Ну почему все уродцы такие злобные? Я уже ее прокляла до серьезной болезни. Придется второй раз бить наверняка, без выздоровления». «Жирной Татьяне все неймется. Уже обосралась во время гречкосрача, все, кто любит правду, хочет знать правду, поняли, что Толстая - лгунья. В дедушку пошла. Все сканы доказывали ее вранье. Не то, что не извинилась, нет, продолжает периодически потявкивать. Смотрите, какая прелесть. Вот уж неймется тетке-то. Уже к друзьям моим тявкать на меня забегает. Ну почему все уродцы такие злобные? Я уже ее тогда прокляла до серьезной болезни. Придется второй раз бить наверняка, без выздоровления», - написала Божена.

Татьяна Толстая и Божена Рынска уже ругались между собой по весьма незначительному поводу. Шесть лет назад дамы поскандалили из-за «кастрюльки гречки».

В свое время Божена Рынска становилась героиней программы «Школа Злословия», где Дуня Смирнова и Татьяна Толстая выступали в качестве ведущих.

К. ЛАРИНА – Ирина Петровская, приветствую тебя и Дуня Смирнова, Здравствуйте. Авдотья - часть программы «Школа злословия».

Д. СМИРНОВА - Да, у вас сегодня одна нога.

К. ЛАРИНА – Большая часть или меньшая?

Д. СМИРНОВА - Конечно, меньшая.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Одна змея, если говорить, как мы планировали.

К. ЛАРИНА – Жалко, к сожалению, Татьяна Толстая не может принять участие в сегодняшнем разговоре, потому что мы хотели встретиться вчетвером. Но я думаю, мы встретимся где-нибудь в уютном месте вчетвером, посидим, поговорим.

Д. СМИРНОВА - Репортаж из серпентария…

К. ЛАРИНА – Необязательно для этого встречаться в прямом эфире. Повод у нас все равно приятный, выход книжки «Школа злословия», которую Ира уже тоже полистала. Я, кстати, когда эту книжку увидела, Алексей Венедиктов ее показывал в субботу, она уже у него была, думаю, боже мой, и они туда же. Ведь эти книги у нас издают Оксана Пушкина, Андрей Максимов, без конца можно перечислять, по своим передачам изданные книги, хотя при этом люди не являются писателями. А вы туда же?

Д. СМИРНОВА - Нет, мы совершенно не туда же. Во-первых, книжка называется «Кухня «Школы злословия», мы же не халтурщицы, мы девушки добросовестные, хоть и противные, поэтому в этой книжке помимо избранных кусков программы с каждым из героев, которые у нас были на «Культуре» все 67 человек, это книга кулинарная. Потому что у каждого из наших героев мы брали кулинарные рецепты либо его любимого блюда, либо того блюда, которое он чаще всего сам готовит. Причем это была очень долгая, унылая и мучительная работа, потому что приходилось за этими людьми бегать, хватать их за фалды пиджаков, они смотрели на нас как на сумасшедших и мы все-таки вытаскивали из них рецепты. Но их обычно как дают люди, говорят: немножко положить того, немножко сего, я кладу на глаз. После чего мы начинали высчитывать пропорции, расписывать рецепт по шагам, а потом уже дело дошло до того, что эту еду надо было снимать, то есть у этой книжки есть прикладной смысл.

К. ЛАРИНА – Красиво сделаны все эти листочки с рецептами, потому что там все это выглядит очень ярко и действительно рецепты натуральные, можно приготовить. Но я обратила внимание на одну очень странную вещь, не знаю, задумывали ли вы это или нет, потому что по тому, что человек ест, и что любит готовить можно многое сказать о человеке. Я открыла одну страницу, я говорю: боже мой, посмотри Ира, какую гадость любит Глеб Павловский, бутерброд с томатной пастой. Это же действительно черты характера отражаются.

Д. СМИРНОВА - Да, в предисловии Татьяна Никитична об этом, когда мы вместе писали предисловие, мы об этом написали. О том, что еда что-то говорит о человеке, но что она говорит, мы думали, что, составляя эту книжку, мы выясним. Мы это не выяснили, потому что там соотношения очень странные. Кто-то похож на свою еду, а кто-то нет.

К. ЛАРИНА – Вот кузнечики маринованные это Проханов.

Д. СМИРНОВА - Акриды. Все правильно. Он же проповедует аскезу, там получились очень смешные сочетания. У нас, например, была проблема, невозможно давать 82 рецепта одного и того же блюда. Во-первых, сначала все отвечают – яичницу.

К. ЛАРИНА – Яичницу оставили Венедиктову.

Д. СМИРНОВА - Нет, у него омлет Русийон, прошу прощения.

К. ЛАРИНА – Извините.

Д. СМИРНОВА - Но у нас, например, поразительная получилась вещь, что нам пельмени назвали подряд 3 человека: Егор Тимурович Гайдар, следом Михаил Сергеевич Горбачев, а потом Никита Сергеевич Михалков. То есть выяснилось, что люди державные почему-то любят пельмени. Мы, правда, потом уговорили Горбачева и Михалкова дать другие рецепты, потому что Гайдар был первый, кто назвал это блюдо. Там масса всяких приключений. Вообще мне кажется, что книжка получилась очень смешная.

К. ЛАРИНА – Она красивая.

Д. СМИРНОВА - Мы очень старались, но эта заслуга нашего издателя.

К. ЛАРИНА – А что за издательство?

Д. СМИРНОВА - Это издательство «Кухня».

К. ЛАРИНА – То есть специально сделанное под вашу книжку.

Д. СМИРНОВА - Это первый проект этого издательства. Мы его сделали втроем: три девицы под окном. Мы с Татьяной Никитичной и Ксения Юрьевна Пономарева. Наша подруга, которая является генеральным директором этого издательства, а на этом проекте выступила еще кроме всего прочего как единственный и главный инвестор. То есть, на самом деле, Ксения сама профинансировала все это безумно дорогостоящее производство этой книги, это действительно очень дорогая оказалась вещь, потому что выяснилось, что хорошо снять кулинарию на цвет очень сложно и дорого. И мы очень долго с этим мучались. И то, как это все выстроено в смысле дизайна и так далее, это все делала Ксения Пономарева.

К. ЛАРИНА – Наверное, в ближайшие выходные дни я несколько экземпляров разыграю для наших слушателей. Поскольку издательство уже прислало нам экземпляры.

Д. СМИРНОВА - Да, мы очень хотим…

К. ЛАРИНА – Она в продаже есть уже?

Д. СМИРНОВА - Да, она появилась уже в продаже.

К. ЛАРИНА – Она дорогая, поскольку она красивая.

Д. СМИРНОВА - Она, к сожалению, не дешевая. Но дело в том, что мы ее издавали как подарочную. И специально перед Новым годом, дело в том, что если сделать ее дешевой, то она будет бессмысленная. Мы не хотим идти путем многих телеведущих…

И. ПЕТРОВСКАЯ - На самом деле, мы только что обсудили, что те книги есть просто прямое переложение телевизионного эфира. Стенограмма, по сути. Наверное, чуть-чуть подчищенная. А здесь как сказала Вита Рамм – креатив, то есть не только выдержки самые вкусные, если пользоваться терминологией кухонной из бесед, но и рецепты. Это все-таки такое издание оно мне кажется, достаточно уникально.

К. ЛАРИНА – На этом первая официальная часть нашей программы завершается. Мы с вами функцию выполнили, представили книгу, которая, конечно же, заинтригует наших слушателей, у кого есть возможность купить, тот купит. У кого нет возможности купить, пожалуйста, дождитесь ближайших выходных, и несколько экземпляров мы вам обязательно подарим. А теперь собственно чего мы здесь собирались. Опять же говорю, что жаль, что нет Татьяны Толстой, поскольку естественно ваша программа попадает в сферу внимания телевизионной критики, в данном случае Ирины Петровской. Я когда вспоминала одну из заповедей критики, любой театральной кинокритики или телевизионной, что критик всегда должен писать только те слова, которые может сказать при встрече герою, объекту своей критики. Ир, вот ты можешь все сказать?

И. ПЕТРОВСКАЯ – А я говорила. Мы с Дуней неоднократно общались по телефону после некоторых моих статей, притом не только позитивных рецензий, но и критических. Поэтому мне приходилось говорить в глаза. У меня менялось отношение к этой программе в зависимости от того, как она развивалась. Мне кажется, что самое главное, что в этой программе все-таки есть, хотя у меня часто бывали именно претензии по поводу стиля общения с героями, иногда мне казалось, как, например, в случае с Машей Арбатовой, что вы были ужасно с ней несправедливы. Изначально придумали себе ее образ или имели в голове этот образ и потом работали на то, чтобы доказать, что она такая, какая она у вас в голове родилась.

К. ЛАРИНА – Мне кажется, с Венедиктовым было то же самое.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Может быть. При этом все равно прелесть этой программы для меня в том, что она живая и непредсказуемая. Если в глаза говорить, то хорошее…

К. ЛАРИНА – Это хорошее ты говоришь.

Д. СМИРНОВА - А мы плохое читаем.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Все равно живая, непредсказуемая, но мне кажется, что перейдя на НТВ она уж если говорить критическое, она потеряла. И вот почему – потому что на «Культуре» она существовала в этом режиме вечно зеленом, мог быть герой независимо от того, что происходило в течение дня, месяца, и так далее. И поэтому этот принцип записывания программ задолго до того, как она выходит в эфир, он был оправдан. А здесь, когда на канале общественно-политическом информационном, реагирующим на какие-то оперативные события, появлялись тоже во многом часто вечно зеленые герои и никак не учитывался контекст времени, мне казалось, в этом большая ошибка/не ошибка, даже не ваша, а неправильность. Это снижало ценность.

К. ЛАРИНА – Вспоминали даже классический пример, Дунь, думаю, вы согласитесь, Сергей Овчинников, замечательный наш вратарь, когда передача вышла через день или два после 0:7 проигрыша Португалии. Это, конечно, было странно, что никоим образом эта тема не затрагивается.

Д. СМИРНОВА - Я с вами совершенно согласна. Но дело в том, что это вопрос технических возможностей. Возможности писать программу раз в неделю или писать ее раз в месяц пакетом, как приходится писать нам. У нас нет технической возможности писать ее раз в неделю. Это правда. Ее нет ни финансово, ни организационно, это в частности связано с тем, что я все-таки живу в другом городе. Мы понимаем, что время от времени мы попадаем в такие нелепые ситуации. Мы Познера писали до ТЭФИ и мы не могли ему вообще задавать, мало того, мы с ним конкурировали в номинации, мы вообще не могли задавать никакие вопросы по ТЭФИ. Потому что, какие бы мы ни задали, острые или сглаженные, мы бы выглядели двусмысленно. Что мы либо заискиваем перед ним…

К. ЛАРИНА – А в чем тогда смысл программы?

Д. СМИРНОВА - Мне-то кажется, что смысл программы не в том, чтобы только отразить актуальную картинку сегодняшнего дня, тем более что все мы понимаем, что та картинка, которую отражает сегодняшний телевизор, не всегда является актуальной картиной дня. Нам все-таки всегда казалось, что главное, что у программы есть – это два направления. Одно – это попытка показать человека немножко с неожиданной стороны. Мы не обольщаемся насчет того, что за полтора часа записи можно человека раскрыть полностью. Но можно его чуть-чуть повернуть. Либо взять тему, которая как говорит Ирина вечно зеленая, но которая актуальна не на два дня. Мне кажется, что нам сейчас это в последнем пакете удалось в записи программы с Игорем Юргенсом. Который именно берет картинку последних двух лет, предположим. И попробовать ее повернуть опять же с какой-то стороны, которая не была показана или не звучала в телевизоре. Поэтому мне кажется, что смысл программы в этом, да, это получается не всегда. Я думаю, что вы сами сталкивались с тем, что не каждый эфир у вас Ксения, и у вас, Ирина, или не каждый текст вы можете назвать из серии маленькие шедевры. Мы очень стараемся, честное слово, мы не халтурим. Мне кажется, что может быть на НТВ мы потеряли по первоначалу какой-то темп, тут я с вами согласна, но это было связано с другим – мы не совсем понимали, как мы будем вообще здесь существовать.

К. ЛАРИНА – А вам не скучно вообще в этой программе?

Д. СМИРНОВА - Сейчас нет. Очень во многом это будет зависеть от того, что будет происходить дальше. Как программа будет выходить, будут какие-то ограничения. Мы пока этого не поняли.

И. ПЕТРОВСКАЯ – А ощущения какие, будет или нет, есть ли какие-то предвестники так скажем?

Д. СМИРНОВА - Я боюсь обобщать. Потому что, честно говоря, наше энтэвэшное начальство, у нас же на «Культуре» с нами работали совершенно замечательные люди, Наташа Приходько и Катя Андронникова. Мы дружили. Все замечательно.

К. ЛАРИНА – Там тоже гостей вычеркивали. Я помню, вы это рассказывали. Просто просили позвать этого, а этого не звать.

Д. СМИРНОВА - Правильно, но вот наше непосредственное начальство, с ним всегда можно было…, там были другие проблемы, связанные с более высоким начальством. Мы никак не могли найти хвост…

К. ЛАРИНА – Вот это местоимение «они», оно у нас фугировало в течение всего разговора, мы так и раскрыли…

Д. СМИРНОВА - Мы очень благодарны каналу «Культура» потому что, во-первых, он нас вывел в люди, во-вторых, то, что эта книжка вышла, с которой мы начали, это все благодаря каналу, потому что канал нам отдал на нее права…

К. ЛАРИНА – А почему вы кинули канал «Культура», почему вы оттуда ушли?

Д. СМИРНОВА - Потому что к нам, видимо, на НТВ испытывали больший интерес в тот момент, чем на канале «Культура». И я могу сказать, что в первый период наших взаимоотношений с каналом НТВ был до того радужный, что когда я сказала, что мы потеряли темп, что мы растерялись, мы перестали понимать, куда двигаться и чего от нас хотят. Потом вы видите, что нас двигали по сетке, мы не понимали, как нас видит канал. Канал при этом общается с нами исключительно доброжелательно и как-то даже нежно.

К. ЛАРИНА – Говорят, движение по сетке это первый шаг к закрытию программы.

Д. СМИРНОВА - Я не знаю.

К. ЛАРИНА – Ир, есть такая примета?

И. ПЕТРОВСКАЯ – Даже если это не первый осознанный шаг руководства к закрытию программы, это один из шагов погубить программу. Потому что я, как человек на рефлекторном уровне общающийся с телевидением, у меня просто в голове как у собаки Павловского слюноотделение ровно в тот момент, когда необходимо. Вот сейчас, когда программа переехала на субботу на 17.55, у меня нет, мне нужно заново вырабатывать этот рефлекс и любой зритель точно также.

Д. СМИРНОВА - Мы в этом ничего не понимаем. Это решает канал, канал нам каждый раз объясняет. Когда они объясняют причины, по которым они двигают, эти причины нам представляются в высшей степени резонными.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Я тоже думаю, что в данном случае резонно и время хорошее.

Д. СМИРНОВА - Мы сразу после «Своей игры», не знаю как у вас, у меня обожаемая программа. Видимо, начальство исходит из предположения, что у нас в чем-то совпадающая аудитория. Но когда вы спросили по поводу тревожных звоночков, я не знаю, у нас сейчас пока есть одна небольшая проблема, разрешится она или нет, не знаю, по одному сложному вопросу, когда возникает непонимание между создателями программы и каналом, нельзя делать выводов. Я это знаю совершенно точно.

И. ПЕТРОВСКАЯ – С героями проблема, если можно об этом говорить?

Д. СМИРНОВА - Да нет, это на самом деле не с героем.

К. ЛАРИНА – Они там вообще утверждают списки?

Д. СМИРНОВА - Они утверждают списки. Но чрезвычайно лояльно. То есть поразительно лояльно. Насколько я поняла, с этой программой…

К. ЛАРИНА – Михаил Маргелов должен быть, и его не было. И нет. Он будет?

Д. СМИРНОВА - Я не знаю этого. Потому что проблема там, видимо, не в Михаиле, а в том, что ведущие слегка распоясались. Я потом все расскажу…

К. ЛАРИНА – После эфира. У вас, кстати, уже есть это ощущение, когда вы составляете список гостей, у вас есть понимание, что этого наверное не пустят. Лучше и не предлагать.

Д. СМИРНОВА - Не, мы с упорством сумасшедших предлагаем одних и тех же людей. Но у нас практически не было пока ни одного конкретного отказа. То есть нам начальство энтэвэшное, за что мы ему страшно благодарны, говорит: подождите немножко, не сейчас. То есть нам никого не запрещают. У них есть какие-то свои соображения, нам неизвестные, по которым они просто говорят: подождите. И когда нам говорят эти соображения, они все очень резонны. Я общалась с А. В. Левиным, и действительно я понимаю эти мотивировки, я понимаю, что они отслеживают. Они говорят, например, вот этот сейчас у нас экспертом все время выступает, или он только что был у Соловьева. Или они следят, естественно они же мониторят и другие каналы, то есть они следят кто сейчас в эфире.

К. ЛАРИНА – Дуня, а у вас есть черный список свой?

Д. СМИРНОВА - Есть.

К. ЛАРИНА – По каким критериям?

Д. СМИРНОВА - Во-первых, мы никогда не позовем после истории с Киркоровым, мы решили, что мы никогда не позовем никого из шоу-бизнеса.

К. ЛАРИНА – Почему?

Д. СМИРНОВА - Потому что это на наш взгляд дурная, вредная, распоясавшаяся социальная среда, которая действительно делает очень плохое и вредное дело. Вот они как сообщество, ведь существуют профессиональные сообщества, социальные, вот как социальная среда нам кажется, что они спятили. Они утратили вообще сословный здравый смысл.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Дунь, прощу прощения, в прошлом сезоне, когда мы общались по телефону, вы говорили, что Пугачева у вас на очереди.

Д. СМИРНОВА - Мы хотели, мы больше не хотим и не зовем Аллу Борисовну. Мы для себя тоже вводим какие-то ограничения. Мы обсуждали с нашим начальством, почему мы не зовем актеров. Замечательных актеров, которых они нам предлагали позвать. Алиса Бруновна Фрейндлих или Армен Джигарханян. Это действительно замечательные люди, но наша концепция такова, что у актеров есть их роли, это их работа, а в остальном это глубоко частные люди. Мы занимаемся людьми, которые что-то делают именно в общественной поляне.

К. ЛАРИНА – Есть такие актеры, которые уж точно являются не просто актерами, а абсолютно самодостаточными личностями, с которыми интересно.

Д. СМИРНОВА - Они все самодостаточные личности, безусловно. И с ними со всеми интересно.

К. ЛАРИНА – Которые имеют возможность влиять на умы человечества.

Д. СМИРНОВА - Но если у нас нет к ним вопросов, мы же можем симулировать эти вопросы. Я очень люблю Алису Бруновну Фрейндлих, бесконечно ею восхищена. Но у меня нет к ней вопросов в общественной поляне. Ну, нет.

К. ЛАРИНА – Тогда какие вопросы могут быть к Владимиру Соловьеву или к Сажи Умалатовой? Или к Александру Проханову, какие тут вопросы, все ясно.

Д. СМИРНОВА - Нет, во-первых, вот я прошу прощения, я с вами совершенно не согласна по поводу Сажи Умалатовой. То, что за 15 лет ее политической деятельности никто не удосужился задать ей вопрос, какая у нее была зарплата при советской власти…

К. ЛАРИНА – А какая у нее была зарплата?

Д. СМИРНОВА - А вы не видели эту программу. 780 рублей, Ксения.

К. ЛАРИНА – Да не может быть. Кем она работала?

И. ПЕТРОВСКАЯ - Вот вы не уточнили, мне кажется, потому что у меня возникло подозрение, что это по старому…

Д. СМИРНОВА - Нет, ничего подобного. Она была бригадиром комплексной бригады и работала сдельно. Она действительно могла отрабатывать и две и три смены. Плюс к этому она была депутатом Верховного Совета. Вот в совокупности у нее выходило 780 рублей.

К. ЛАРИНА – И что?

И. ПЕТРОВСКАЯ – Получается по этой логике, что поэтому она благодарна советской власти, она любила ту страну.

Д. СМИРНОВА - Дело не в этом, Ирина, дело в том, что мы выяснили, как-то зайдя с этой стороны, совершенно случайно, что мы действительно говорим о разных странах. Она жила в одной стране, а мы жили в совершенно другой. Поэтому вместе нам не сойтись, это называется.

К. ЛАРИНА – Вы хотели ее обратить в свою веру, Сажи Умалатову?

Д. СМИРНОВА - Нет, почему, у нас нет такого. Мы хотели вообще представить, что это такое за человек, я действительно совершенно не ожидала увидеть человека такого простодушного как она. Во многом. С очень черно-белым пониманием мира. Мне казалось, что там все как-то хитрее устроено. А потом вот эти ее воспоминания о советском рае мне всегда казалось, что это просто политическое вранье. Да нет, оказалось, что она просто по-другому жила.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Дело в том, что там совершенно логические даже не воспоминания о советском рае, действительно в городе Грозном в начале 70-х годов, я абсолютно не сомневаюсь, что можно было купить ковер или пылесос, да и в Москве можно было. И этот пресловутый ситчик мне кажется, действительно было что-то такое придуманное из времен военного коммунизма, когда ни веревок в магазине не было, ни обуви. Но даже не в этом дело. Мне кажется, там ошибка вот в чем. Вы ее показали ровно такой, какой она была 15 лет назад. Мне кажется, что намного интереснее узнать, как она эти 15 лет прожила, как она живет здесь. Ведь это же была ломка, она уехала из Чечни, наверное, там были какие-то проблемы с мужем, потому что восточная женщина, восточный мужчина. Вот любопытно. Вот остался тот же самый монолит - Сажи Умалатова, пламенная революционерка.

Д. СМИРНОВА - Ирина, честно вам скажу, что мне так не кажется. Мне кажется, что там действительно внутри сидит пламенный революционер, когда вы говорите, что можно было спросить так, с каждым человеком можно записать 80 абсолютно разных программ. Мы действительно хотели с ней поговорить о вещном мире. И когда мы выяснили, что, несмотря на всю эту коммунистическую аскезу, вещный мир играл большую роль в ее жизни, для нас оказалась это абсолютно новая краска в ее образе. Может быть, вы знали уже об этом, а мы нет.

И. ПЕТРОВСКАЯ – А она как раз доказала, что этот вещный мир не играл большой, как мне показалось…

Д. СМИРНОВА - Здрасьте. Если она помнит до сих пор, сколько стоили австрийские сапоги.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Потому что она их купила в Москве, отстояв очередь, на огромных каблуках, я тоже помню некоторые свои сапоги.

Д. СМИРНОВА - Вы и не скрываете, что вещный мир играет какую-то роль в вашей жизни, вы не проповедуете коммунистическую аскезу, дорогие дамы, а она ее проповедует. Понимаете.

К. ЛАРИНА – Вопрос, который мы предлагаем вашему вниманию, родился из ваших же сообщений на пейджер и в Интернет, зачем вы позвали такого-то, как можно разговаривать с таким-то, почему вы не зовете этого, а почему вы позвали того. Поэтому вопрос такой: считаете ли вы, что на телевидении, впрочем, и на радио тоже, необходимо ввести цензуру на гостей эфира? Да, считаете, должен быть такой список людей, которых ни за что не следует пускать на телевидение, и радио в прямой эфир особенно – 995-81-21, нет, вы готовы принять любого - 995-8 1-22. Мы остановились на пламенном образе Сажи Умалатовой, можно вспомнить еще несколько персонажей, когда вы приглашаете человека, который исповедует взгляды абсолютно противоположные вашим, что вы от него хотите?

Д. СМИРНОВА - Это очень зависит от человека. Мы действительно никого не вербуем. Мы хотим разобраться в человеке. Мы хотим понять, откуда взялись эти взгляды, или что там за этими взглядам внутри, вообще никак не связанное с взглядами.

К. ЛАРИНА – Мне иногда кажется, что вы немножко потешаетесь над такого рода гостями. Посмотрите, какое ископаемое.

Д. СМИРНОВА - А вам не кажется что, например, почти всегда над собой потешаемся?

К. ЛАРИНА – Нет.

Д. СМИРНОВА - А вот, мне, например, кажется. Мне кажется, что на самом деле телеведущие, которые не боятся, бабы, причем заметьте, которые не боятся корчить рожи, выглядеть глупыми, излишне напористыми и так далее. Вы много их знаете? У нас все женщины на телевидении, в том числе вполне себе вроде как свободолюбивые выглядят всегда так, что они очень заботятся о том, как они смотрятся. Мы не заботимся об этом никогда. Мы радостно включаемся в любую клоунаду, мы ругаемся друга на друга…

К. ЛАРИНА – Тут важно не переиграть, конечно. Что бывает, между прочим.

Д. СМИРНОВА - Наверное, бывает. Мы же все-таки не актрисы. Мы действительно при этом не то, что переигрываем, мы играть не умеем. Мы искренне совершенно веселимся и валяем дурака, тогда когда в этот стиль попали…

К. ЛАРИНА – У вас народный целитель был.

Д. СМИРНОВА - Чумак у нас был.

К. ЛАРИНА – Дуне было тяжело.

Д. СМИРНОВА - Когда мы поругались.

К. ЛАРИНА – Обвинила Татьяну Толстую в мракобесии.

Д. СМИРНОВА - Да.

И. ПЕТРОВСКАЯ – У вас что-то болело, и он периодически снимал синдром болевой, а потом он возобновлялся.

Д. СМИРНОВА - Дорогие дамы, мне очень стыдно в этом признаться, потому что я не верила во всю эту фигню, но он правда снял мне боль. Честное слово.

К. ЛАРИНА – Самовнушение, я не верю.

Д. СМИРНОВА - Я думаю, что я как не верила, что он заряжает воду по телевизору, так и не верю. Но я думаю, что экстрасенс он очень сильный. Очень. Я это действительно испытала на себе…

К. ЛАРИНА – Меня поразило, что ему совершенно не нужно медицинское образование, знания.

Д. СМИРНОВА - Там свое было. Поэтому на самом деле мы не потешаемся над человеком, для того, чтобы мы над человеком издевались, хоть мне кажется, что мы этого не делали никогда, нас нужно…

И. ПЕТРОВСКАЯ – Маша Арбатова, я думаю, опять же.

Д. СМИРНОВА - Маша Арбатова, я честно скажу, я слушала ваш эфир про Машу Арбатову. Маше Арбатовой очень крупно повезло, что перед записью программы мы не прочли ее книгу «Как я выбиралась в Думу».

К. ЛАРИНА – Я, кстати, хотела ее позвать. Я прочитала эту книжку…

Д. СМИРНОВА - Если бы мы прочли эту книгу, от Маши Арбатовой не осталось бы мокрого места, я вам обещаю. Потому что по степени подлости эта книга несравнима ни с чем просто. Злобы, подлости, самодовольства…

К. ЛАРИНА – И вранья.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Да, но поскольку там не было об этом речи, то было совершенно непонятно, за что вы в общем, кроме того что она тусовщица.

Д. СМИРНОВА - Нет, не за это. Нас абсолютно потрясло, когда мы совершенно не ожидали, когда мы попросили выставить по десятибалльной шкале себе оценку как драматургу, писателю, психологу, мы не ожидали, что она выставит себе 10 баллов. Мало того, то, как она сказала про Людмилу Стефановну Петрушевскую, это просто в приличном обществе не принято. Когда она радостно сказала, что Людмила Стефановна это не мое поколение, а поколение она определяет в 10 лет, вы меня извините.

К. ЛАРИНА – Это ее право.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Оставим в покое Машу Арбатову.

Д. СМИРНОВА - Это дурной тон.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Психологически когда двое наваливаются на одного…

К. ЛАРИНА – Как сейчас.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Сейчас мне кажется, мы не пытаемся, я поэтому и не хотела идти третьей, я хотела, чтобы двое на двое, то возникает этот эффект соучастия человеку, на которого наваливаются.

Д. СМИРНОВА - Извините. У нас ровно для этого сидят зрители.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Кстати, я хотела спросить, зачем они у вас сидят.

Д. СМИРНОВА - Этот вопрос нам задают с первого дня существования этой программы. И я на него отвечаю с первого дня существования программы, Ирина, вы, конечно, можете себе позволить не читать работы коллег по этому поводу…

И. ПЕТРОВСКАЯ – Это называется мы не читатели, мы писатели…

Д. СМИРНОВА - Да, но остальным журналистам, если они слушают, я прошу больше не задавать этот вопрос мне никогда. Зрители сидят, для того чтобы поддерживать героя. Мы по опыту программы Бермана и Жандарева прекрасно понимаем, что ситуация двое на одного психологически сложна, поэтому зрители, которые к нам приходят перед началом программы, им говорится, пожалуйста, занимайтесь гостем. Аплодируйте его словам, смейтесь, реагируйте на него, гость должен чувствовать поддержку зала. Для этого там сидят зрители. И это работает. У нас было несколько гостей, еще на «Культуре» был Геннадий Хазанов, еще кто-то, которые в какие-то тяжелые моменты, забыв о том, что их снимает камера, поворачиваются к залу и начинают говорить на зал, чувствуя, что оттуда им идет волна поддержки. Мы думали о психологическом комфорте героя. Да, мы понимаем, что для зрителей телевизионных это выглядит глупо, но мы не хотим создавать вот это ощущение допроса, которое было бы без них. Поэтому зрители там, в студии необходимы.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Спасибо. Вы меня убедили. А много ли гостей на вас обиделось после записи, не тех, кто ушли во время записи, а тех, кто досидели, посмотрели…

Д. СМИРНОВА - Да нет, как-то немного. Я не могу сказать, что много. Потому что, например, я знаю, что Ирина Хакамада на нас обиделась, но потом нас простила.

К. ЛАРИНА – Но вы тоже хитрые, Дунь, потому что иногда ваша кухня бывает такой милой, допустим, кухня с Никитой Михалковым была такой милой.

Д. СМИРНОВА - Да, я люблю Н. С. Михалкова и не собираюсь это скрывать.

К. ЛАРИНА – Я вас понимаю.

Д. СМИРНОВА - Ксения, вы себя как идентифицируете? Вы журналист?

К. ЛАРИНА – Да нет, наверное.

Д. СМИРНОВА - А кто?

К. ЛАРИНА – Ведущая программы. Вы же тоже, наверное, не журналист, а сценарист.

Д. СМИРНОВА – Мы, безусловно, не журналистики обе, поэтому мы заявляем с самого начала: да, мы не объективны, и мы не собираемся быть объективными. Потому что мы считаем, что объективность нужна только в информации, а все остальное, включая телекритику, дорогая Ирина Петровская…

И. ПЕТРОВСКАЯ - А я и не настаиваю, что это объективно…

Д. СМИРНОВА - Все остальное совершенно верно, когда заявляется об объективности, это лицемерие, это неправда, человек не может быть объективным. Мы этого не скрываем. Мы кого-то любим, кого-то нет, но при этом, когда вы говорите, что мы себе заранее решили, это не так, потому что у нас были случаи, когда мы полюбляли в кадре человека, которого до этого совершенно не любили, и бывали, когда мы разлюбляли во время записи человека, который нам казался прекрасным.

К. ЛАРИНА – Я сегодня уже упоминала пример с Алексеем Венедиктовым, с нашим главным редактором, я смотрела целиком эту программу, и мне как раз там показалось, что уже готовый образ, который вы себе напридумывали, сформулировали в голове, он заслонял образ реального Венедиктова. Потому что я вам скажу, зная его очень хорошо, он был очень искренен с вами. Было обидно даже, что вы этого не заметили, что он очень откровенен.

Д. СМИРНОВА - Мы очень даже это заметили, потому что я шла на эту программу с почти ненавистью к Алексею Алексеевичу Венедиктову. После этого я его очень полюбила. Потому что у меня был период, когда я просто тряслась от звуков его голоса. Теперь я практически с восхищением встречаю каждый шаг этого человека.

К. ЛАРИНА – А какие вы хотите получить ответные чувства от вашего героя? Когда наиболее удовлетворенно себя чувствуете после записи программы, когда он вас ненавидит, или когда благодарен.

Д. СМИРНОВА - У нас действительно было мало случаев, когда нас ненавидели, потому что подумайте сами, на самом деле вот это правда, девушки…

К. ЛАРИНА – Наконец-то девушки, а то дамы, дамы.

Д. СМИРНОВА - При всем том, как вы нас ругаете, но вы не станете отрицать, что мы в программе занимаемся не собой. У нас, может быть, не получается, мы может быть, что-то делаем неправильно. Но мы всегда заняты героем, мы не заняты собой.

К. ЛАРИНА – Заняты, заняты.

Д. СМИРНОВА - Нет.

К. ЛАРИНА – Как и мы заняты собой.

Д. СМИРНОВА - Нет.

К. ЛАРИНА – Все равно хочется сказать свое мнение, особенно когда какая-то вещь обсуждается, которая вас лично волнует, вы тут забываете о герое…

Д. СМИРНОВА - Я не про это говорю.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Мне кажется, в большей степени к Татьяне все-таки, хотя нехорошо обсуждать за глаза.

Д. СМИРНОВА - Я не про это, я имею в виду не то, что мы вырываемся со своими словами. А в том смысле, что в этот момент, когда даже мы сами говорим, перебивая друг друга, героя, мы сосредоточены на герое. Мы существуем с ним в одном поле. И представить себе человека, который полтора часа, а тем более два, будет занят тобой, будет разговаривать с тобой о твоем детстве, будет спорить. И который будет думать не о том, какой следующий вопрос я должен задать, что у меня тут в бумажках, что мне тут написали редакторы, а у меня впереди еще пять записей и так далее. Я просто сама попадала очень часто по другую сторону, когда меня интервьюируют, а я вижу, что у человека глаза абсолютно пустые. Что он думает совершенно о другом. Вот в этом нас упрекнуть нельзя.

И. ПЕТРОВСКАЯ – Согласна, это сильная сторона программы, есть ощущение, что полностью вы бэкграунд изучили, и действительно это человеку импонирует.

Д. СМИРНОВА - Поэтому нас не ненавидят хотя бы за то, что мы искренне полтора часа заняты этим человеком.

К. ЛАРИНА – Товарищи, к сожалению, мы должны уже покинуть эту студию. Я хочу сообщить вам результаты нашего опроса. Всего у нас 3411 звонков. «Да» - сказали 19% и «нет» – 81%. Конечно большинство слушателей «Эхо Москвы» считают, что никакой цензуры на гостей вводить не надо.

И. ПЕТРОВСКАЯ – В некоторых случаях санитарная гигиена необходима. Как говорила Дуня про попсу. Это не цензура, это именно гигиеническая процедура.

Д. СМИРНОВА - Абсолютно.

К. ЛАРИНА – А для тебя, Ир, кстати, есть такие вещи, которые ты считаешь ниже своего достоинства обсуждать в своих колонках как критик?

И. ПЕТРОВСКАЯ – Безусловно, есть, сейчас не буду называть этих людей. Но немного, надо сказать. Тем не менее, я уверена, что поскольку мои колонки, сколько их прочитает народу, экран это все-таки очень всеохватная штука. И крайние позиции экстремистские я думаю, должны быть отсечены однозначно именно потому, что они возбуждают слишком нездоровые чувства в аудитории и тогда необходима вот эта гигиеническая санитарная мера.

Д. СМИРНОВА - Мне кажется, что это в очень большой степени зависит от самих журналистов, потому что только у нас власть вынуждена вводить в таких случаях цензуру. Потому что когда Тэтчер вызывала к себе главных редакторов и владельцев газет и говорила: я не могу вам приказать, но я прошу поддержать в этом правительство, там шли и поддерживали. У нас кто-нибудь так будет делать?

И. ПЕТРОВСКАЯ – Согласна. И тогда еще должен быть очень сильный журналист, оппонент, если вы зовете какого-то человека с крайними взглядами и харизматичного, должен не уступать.

К. ЛАРИНА – Хорошая тема для разговора. Мы вас приглашаем Дуня, в гости в субботнюю передачу. А когда вас закроют, приходите на «Эхо Москвы».

Д. СМИРНОВА - Хорошо.

К. ЛАРИНА – Если нас к тому времени не закроют. Спасибо.

Программа Татьяны Толстой и Авдотьи Смирновой закрыта, потому что ее планка выше, чем у песен Стаса Михайлова

Закрытие программы Татьяны Толстой и Авдотьи Смирновой не вызовет у меня слез - как не вызывало слез у ведущих этой программы исчезновение моих собственных проектов. За двенадцать лет существования «Школы» я был одним из немногих современных российских сочинителей, кого туда не позвали. И не позвали бы и в следующие двенадцать лет, уверен, потому что с Авдотьей Смирновой у меня прохладный нейтралитет, а с Татьяной Толстой активное взаимное неприятие при заочном согласии по многим пунктам.

Но вне зависимости от моего отношения к Толстой, Смирновой, их проекту и гостям, я должен заметить, что случилась вещь очень неприятная. Толстая и Смирнова, хороши они или плохи, - все-таки умные и приятные люди, и плевать, что они сроду не скажут обо мне ничего подобного. Мы, мужчины, должны трезво оценивать женщин вне зависимости от взаимности. И уничтожение программы, которую делают умные и хорошие, вызывает неизбежный вопрос: а заменить-то их чем?

Все мы понимаем, что цензура в России идет не по политической линии. Иные националисты говорят резкие и опасные вещи, но они не то чтобы классово свои - они свои скорее антропологически, потому что и борьба в России сейчас далеко не классовая. Она именно антропологическая, потому что и классы размыты, и политика упразднена, и вообще осталось разделяться только по простейшим, врожденным признакам. Например, готов ли ты при первом несогласии дать оппоненту в морду или вступишь в дискуссию?

Лимонов, например, очень долго был чужим для российской власти, а порой и своим для оппозиции, но когда дело дошло до антропологии, он оказался на правильной стороне. Некоторое его озлобление против креаклов и прочих маменькиных сынков (вполне, впрочем, безобидное) вызывается серьезным внутренним дискомфортом: он привык быть в меньшинстве и считаться фашистом, а теперь фашисты все в Киеве, а сам он внезапно совпал с линией партии и даже получил разрешение собирать «Стратегию-31» на Триумфальной. Как быть? Экзистенциальный диссонанс.

Антропологические различия серьезней национальных и расовых - это эволюционная проблема, предсказанная и описанная еще Стругацкими. Одним нравится ненависть и дикость - другим в такой атмосфере дышать некомфортно; одни верят в единого царя и единую нацию - другим такая централизация кажется опасной; одним интересно читать книжки, а другим - мучить людей, и это не значит, что одни умней, а другие глупей. Просто вот другие, и все.

Одна из последних акций «Наших» как раз указывает на это: они там все понимают. Мы для них именно «чужие», и при этом они все время упрекают нас в высокомерии. Мол, мы для вас быдло, а вы все в белом. При этом они как можно активней стараются стать быдлом, дабы подтвердить наши слова.

Важно не только и не столько то, что закрывается дискуссионная программа, где разговаривали между собой умные или, по крайней мере, думающие люди. Важно, что закрывается она по причине коммерческой непривлекательности, низкого рейтинга - хотя, во-первых, культурная ценность никакими рейтингами не меряется, а во-вторых, то меньшинство, которое смотрело «Школу», экономически как раз эффективно. Это оно производит технологии, ценности и даже еду - а люмпены не производят ничего, кроме невнятного, вечно недовольного урчания.

Конечно, «Школа» с большой вероятностью найдет себе место на другом канале - на «Культуре», скажем, или где-нибудь на кабеле, да мало ли сегодня недодушенных медиа, - но аудитория уменьшится, а главное, будет подан важный знак. Станет окончательно ясно, что от сегодняшнего деятеля культуры требуется отнюдь не лояльность (кто лояльней патриотов-националистов?). Как писал Пастернак Ольге Фрейденберг, криминален сегодня не еретический характер той или иной мысли, но сам факт ее наличия. Толстая и Смирнова виноваты не в том, что приглашали иногда неправильных людей (они почти сплошь приглашали нейтральных), а в том, что планка их программы несколько выше, чем у песен Стаса Михайлова. А Стас Михайлов лоялен не потому, что много говорит про Бога и любовь, не потому даже, что он доверенное лицо Путина, а потому, что он ниже плинтуса.

Интересно, конечно, будет посмотреть, кто займет их место в эфире. Не думаю, что это будет юмористическое шоу. По-моему, есть два варианта (насколько я вообще понимаю стратегию НТВ). Вариант первый - ток-шоу «Нечистое белье», в котором будут разоблачать гадкие страстишки отечественных интеллектуалов или западных политиков: такой-то выругался, у такого-то внебрачная связь, а сякой-то - ну, помните, он еще недостаточно восторгался Крымом - позавчера плюнул мимо урны, что зафиксировано пронырливым телеканалом «Мля-news». Вторая версия - напротив, серьезное, пафосное и как бы интеллектуальное конспирологическое шоу, в котором национал-конспирологи, жуя бороды, будут с серьезным видом рассуждать о масонских заговорах и англосаксонских кознях, и все это под такую, знаете, музычку. Не исключено, что ведущим там будет Сноуден, а то у Чапман что-то не задалось.