Овуляция 

Композиционные особенности романа воспитания рассмотреть. Роман воспитания. Проблемы могут быть связанны с выбором поведения и принятием морального решения, с оценкой и самооценкой нравственных достоинств личности, с принятием решения в конкретной ситуаци

Данный термин был придуман Карлом Моргенштерном в 1819 г. в своих университетских лекциях для определения "формирующегося" совершеннолетнего человека. Позже данное выражение "узаконил" Вильгельм Дильтей в 1870 гг. и популяризовал его в 1905 г.

Роман воспитания начал свое развитие от романа Гёте Годы учения Вильгельма Мейстера . Романы данного типа ориентируются на психологическое, нравственное, моральное и социальное формирование личности героя, также крайне важным является изменение его характера.

Несмотря на то, что данный тип романа зародился в Германии, он оказал большое влияние на литературу во всем мире. После перевода на английский язык и публикации в 1824 г. романа Гёте, многие авторы начали писать романы воспитания. В 19 - 20 вв. роман стал еще более популярен, распространившись на Россию, Японию, Францию и др. страны.

Жанр произошел от фольклорной сказки, в которой герой выходит в мир, чтобы найти свое счастье. Как правило, в начале герой эмоционален (по разным причинам: потери, конфликт между собой и обществом и пр.)). С развитием сюжета герой принимает устои общества, а общество принимает его. Герой достигает зрелости. В некоторых работах после достижения зрелости, герой может помочь другим людям.

Существует множество поджанров данного типа романа (некоторые из них):

1. Приключенческий роман (Остров сокровищ, Два капитана и др.);

2. Художественный роман (Портрет художника в юности, Дар и пр.) - становление художника и рост собственной личности;

3. Entwicklungsroman ("развитие романа") - это история роста, а не самосовершенствование;

4. Erziehungsroman ("роман воспитания") ориентирована на подготовку и формальное образование;

5. Роман карьеры - здесь перед читателем предстают герои-приспособленцы, например, ;

6. Мальчишечьи ужасы - термин придуман российской хоррор-тусовкой для обозначения романов воспитания в жанре ужасов. Главным героем может быть как мальчик, так и девочка. Особенностью является то, что значительная часть повествования передается через восприятие героя-ребенка/подростка или взрослого героя, вспоминающего свое детство;

7. Coming-of-age story (история совершеннолетия) - ориентирована на рост героя от молодости к взрослости ("совершеннолетие").

Кроме этого некоторые мемуары, например , тоже могут рассматриваться как роман воспитания.

Некоторые из основных сюжетов:

1. Герой сталкивается с серьезными испытаниями (сирота или потеря родителей, война и пр.);

2. Герой перестает идеализировать людей. Становится более циничным. Не исключено, что становится злодеем;

3. Ритуал взросления (нужно убить кого-то врага или животное, выполнить рискованное задание);

4. Первая или подростковая любовь;

5. Конфликт с родителями, возможен уход из дома.

Данный тип романа нашел отражение в кинематографе.

Воспитания роман это романное повествование, в основе которого лежит история стадиального развития личности, чье сущностное становление, как правило, прослеживается с детских (юношеских) лет и связывается с опытом познания окружающей действительности. Хотя истоки можно найти уже в произведениях античности («Сатирикон», 1 век, Петрония; «Золотой осел», 2 век., Апулея), а многие черты его отчетливо проявляются в «Гаргантюа и Пантагрюэле», Ф.Рабле, «Симплициссимусе», Х.Я.К.Гриммельсхаузена, как жанр воспитания роман был осмыслен и декларирован в качестве программного эпохой Просвещения с ее доминирующим принципом формирования человека. Классические образцы жанра - роман К.М.Виланда «Агатон» (1766), трилогия И.В.Гёте «Театральное призвание Вильгельма Мейстера» (1777-85, не закончен) «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1795-96), «Годы странствий Вильгельма Мейстера» (1821-29), а также единственный незавершенный роман Ф.Шиллера «Духовидец» (1789), где, по словам автора, в форме воспоминаний «невымышленного» лица дается «история заблуждений человеческой души» (Шиллер Ф. Собрник сочинений).

Просветительская концепция романа воспитания (тесно связанная с теорией «эстетического воспитания» Ф.Шиллера) была поддержана романтиками (теоретически - Шлегелем, в художественной сфере - философско-символическими романами Л.Тика «Вильям Ловель», и «Странствия Франца Штернбальда», Новалиса - «Генрих фон Офтердинген») и подкреплена дальнейшим развитием литературы - как немецкой, где романа воспитания традиционно является одним из приоритетных жанров и черты его можно найти в романистике 19 века (роман одного из вождей леворадикальной литературной группы «Молодая Германия» К.Гуцкова «Валли сомневающаяся», 1835) и 20 веке (романы Т.Манна «Признания авантюриста Феликса Круля», 1954, «Волшебная гора», 1924; романы Г.Канта, К.Вольф, Э.Штриттматтера, З.Ленца), так и мировой (в широком диапазоне жанровых модификаций - от «Исповеди» Ж.Ж.Руссо, изданной в 1782-89, до автобиографических трилогий Л.Н.Толстого и М.Горького). С самых своих истоков роман воспитание тесно связан с педагогическими, философско-педагогическими и мемуарно-педагогическими трудами («Киропедия» Ксенофонта, 5-4 веков. до н.э.; «Приключения Телемака», Ф.Фенелона; «Эмиль, или О воспитании», 1762, Ж.Ж.Руссо; «Левана, или Учение о воспитании», 1806, ЖанПоля (Рихтера); «Педагогическая поэма», 1933-36, А.С.Макаренко). В широком смысле к роману воспитания можно отнести многие романы 1820 веков, затрагивающие проблемы социально-психологического развития личности: «История Тома Джонса, найденыша», 1749, Г.Филдинга; «Приключения Родрика Рэндома», 1748, и «Приключения Перигрина Пикля», 1751, Т.Дж.Смоллетта; романы «Приключения Оливера Твиста», 1838, «Жизнь и приключения Николаса Никльби», 1839, и, особенно, «Дэвид Копперфильд», 1850, Ч.Диккенса; романы О.Бальзака, Г.Флобера, А.Мюссе, Э.Золя, Р.Роллана, Ф.Мориака.

Словосочетание воспитания роман произошло от немецкого Bildungsroman.

Идейное движение, получившее название «Просвещение», распространилось в европейских странах в 18 веке. Оно было проникнуто духом борьбы против всех порождений и проявлений феодализма. Просветители выдвигали и отстаивали идеи общественного прогресса, равенства, свободного развития личности.

Просветители исходили из убеждения, что человек рождается добрым, наделенным чувством красоты, справедливости и равным всем другим людям. Несовершенное общество, его жестокие законы противны человеческой, «естественной»

Натуре. Следовательно, необходимо помнить человеку о его высоком предназначении на земле, воззвать его к разуму – и тогда он сам поймет, что такое добро и что такое зло, сам сможет отвечать за свои поступки, за свою жизнь. Важно только просветить людей, воздействовать на их сознание.

Просветители верили во всемогущество разума, но для них эта категория наполнялась более глубоким смыслом. Разум должен был только способствовать переустройству всего общества.

Будущее представлялось просветителям как «царство разума». Вот почему огромное значение они придавали науке, устанавливая

«культ знания», «культ книги». Характерно, что именно в 18 веке была издана знаменитая французская «Энциклопедия» в 28 томах. В ней пропагандировались новые взгляды на природу, человека, общество, искусство.

Писатели, поэты, драматурги 18 века стремились доказать, что не только наука, но и искусство может способствовать перевоспитанию людей, достойных жить в будущем гармоническом обществе, которое надлежит строить опять-таки по законам разума.

Просветительское движение зародилось в Англии (Даниэль Дефо «Робинзон Крузо», Джонатан Свифт «Путешествия Гулливера», великий шотландский поэт Роберт Бернс). Затем идеи Просвещения стали распространяться по всей Европе. Во Франции, например, к числу просветителей относят Вольтера, Руссо, Бомарше, в Германии – Лессинга, Гете, Шиллера.

Просветительские идеалы существовали и в русской литературе. Они нашли отражение в творчестве многих авторов 18 века, но наиболее отчетливо у Фонвизина, Радищева.

В недрах Просвещения проявлялись новые тенденции, предвещающие появление сентиментализма. Усиливается внимание к чувствам, переживаниям простого человека, утверждаются моральные ценности. Так, выше мы упоминали Руссо как одного из представителей века Просвещения. Но он же был автором романа «Новая Элоиза», который по праву считают вершиной европейского сентиментализма.

Своеобразное выражение гуманистические идеи Просвещения находили в немецкой литературе, там возникло литературное движение, известное под названием «Буря и натиск». Сторонники этого движения решительно отвергали классицистические нормы, сковывавшие творческую индивидуальность писателя.

Они отстаивали идеи национального своеобразия литературы, требовали изображения сильных страстей, героических дел, ярких характеров, а в то же время разрабатывали новые методы психологического анализа. Таким, в частности было творчество Гете и Шиллера.

Литература Просвещения сделала шаг вперед и в теоретическом осмыслении целей и задач искусства, и в художественной практике. Появляются новые жанры: роман воспитания, философские повести, семейная драма. Больше внимания стало уделяться моральным ценностям, утверждению самосознания человеческой личности. Все это стало важным этапом в истории литературы и искусства.

Довольно широкое распространение в литературе этой эпохи получил просветительский классицизм . Крупнейшие его представители в поэзии и в драматургии, а особенно в трагедийном жанре был Вольтер. Имел большое значение «Веймарский классицизм» – его теоретические принципы получили яркое воплощение в стихотворениях Шиллера и в «Иоригении и Тавриде» Гете.

Просветительский реализм также был распространен. Его представителями были Дидро, Лессинг, Гете, Дефо, Свифт.

Известнейшие произведения Эпохи Просвещения:

В л-ре Англии: -Даниеля Дефо «Робинзон Крузо», -Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера», -Ричардсон «Памела или Вознагражденная добродетель», – Поэзия Роберта Бернса

В л-ре Франции: – «Персидские письма» Монтескье, – «Орлеанская девственница», «Блудный сын», «Фанатизм или пророк Магомет» Вольтера. – «Племянник Рамо», «Жак Фаталист» Дидро. – «Новая Элоиза», «Исповедь» Ж.-Ж. Руссо.

В л-ре Германии: – «Коварство и любовь», «Разбойники» Шиллера,- «Фауст», «Страдания юного Вертера» Гете.

Изучение теории литературы в средней школе

Изучение теории литературы помогает ориентироваться в ху­дожественном произведении, в творчестве писателя, в литера­турном процессе, понимать специфику, условность искусства, воспитывает серьезное отношение к духовным богатствам, вы­рабатывает принципы оценки литературных явлений и умение их анализировать, обостряет и развивает критическую мысль учащихся, способствует формированию эстетических вкусов. Новое в искусстве лучше поймет и оценит тот, кто знает законы искусства, представляет себе этапы его развития).

Включаясь в общий процесс формирования мировоззрения молодежи, теоретико-литературные знания становятся своеоб­разным стимулятором роста ее коммунистических убеждений.

Изучение теории литературы совершенствует приемы умст­венной деятельности, имеющие значение и для общего развития школьников и для усвоения других учебных предметов.

Есть еще одна чрезвычайно важная сторона вопроса. От то­го, как поставлено изучение теории литературы в школе, во мно­гом зависит уровень восприятия юношами и девушками других искусств. Примитивно-натуралистический подход к кинокарти­нам, театральным постановкам, произведениям живописи (о чем с тревогой пишут авторы сборника «Художественное восприя­тие» 1) объясняется неудовлетворительной теоретической подго­товкой части, молодежи в области искусства. Очевидно, в курсе литературы необходимо усилить внимание к тем моментам, ко­торые раскрывают и характеризуют общие черты литературы и других видов искусства, общие законы развития искусства, не ослабляя внимания к специфике литературы.

В IV-VI классах , усваивая конкретные сведения о различи­ях прозаической и стихотворной речи, о речи автора и речи действующих лиц, об изобразительно-выразительных средствах язы­ка, о стихе, о строении литературного произведения, о литератур­ном герое, о родах и некоторых жанрах литературы, знакомясь с фактами творческой истории отдельных произведений, с отно­шением писателя к изображаемым героям и событиям, сталки­ваясь с художественным вымыслом в сказках, былинах, баснях, выясняя жизненную- основу таких произведений, как «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого, «Детство» М. Горького, «Школа» А. Гайдара, учащиеся постепенно накапливают наблю­дения над сущностью образного отражения жизни, а кое-что закрепляют в простейших определениях. В этой связи особое значение приобретает постановка теоретического вопроса об от­личиях литературы от устного народного творчества, сказок ли­тературных от сказок народных.

Более систематичное изучение теории литературы начинается с VII класса.

VII класс. Образность художественной литературы. Понятие
художественного образа. Связанный с ним вопрос 6 роли творческого­ воображения. (Постановка проблемы образности лите­ратуры обусловлена интересами литературного развития уча­щихся и особым местом, которое занимает VII класс как класс, «пограничный» между двумя ступенями литературного образования – пропедевтической и основанной на историко-хронологическом принципе. Поскольку с образностью литературы в теоре­тическом плане учащиеся знакомятся при изучении отдельных произведений, они одновременно овладевают в связи с основным понятием понятиями темы, идеи, сюжета, композиции произве­дения.)

VIII класс. Типическое в литературе. Понятие о литературном типе (в его отношениях с понятием художественного образа).­

Обращение к проблеме типического опирается на постановку проблемы «автор – действительность» и предполагает рассмот­рение под определенным углом зрения вопроса о личностном характере, художественного творчества, о способах выражения авторского сознания. Благоприятные условия для привлечения внимания школьников к вопросам личностного характера худо­жественного творчества создает и программа VIII класса (изу­чение биографий писателей, работа над несколькими произведе­ниями одного автора), и характер изучаемых произведений (ли­рические и лиро-эпические произведения, форма повествова­ния от первого лица), и направленность познавательных интере­сов учащихся.

IX класс. Классовость и народность литературы (и связанные с этим вопросы мировоззрениями индивидуального стиля пи­сателя). Выдвижение проблемы классовости и народности литературы опирается на своеобразие курса IX класса (ожесточен­ная классовая борьба в русской литературе 60-х годов XIX века, решение многих коренных социальных проблем разными писате­лями с разных идейно-эстетических позиций) и на уровень под­готовленности учащихся по литературе и истории.

X класс. Партийность литературы и связанные с нею вопро­сы социалистического реализма. К постижению понятий партий­ности литературы и социалистического реализма, «вершинных» понятий, исключительно важных для формирования мировоззре­ния и воспитания личности ученика, школьники готовятся по су­ществу на всем протяжении курса литературы. В процессе усвоения этих понятий учащиеся углубляют и совершенствуют свои знания и по общим проблемам художественной литерату­ры, и по проблемам, связанным с изучением художественного произведения.

Таким образом, в каждом классе изучается как бы комплекс теоретических проблем (понятий), организуемый центральной для этого класса «общей» проблемой, а эта последняя постоянно ставится в связь с другими проблемами (понятиями).



  1. В 17 в широкое распространение получает новое идеологическое течение Просвещение. Писатели, критики, философы- Дидро, Бомарше, Свифт, Дефо, Вольтер и др. характерной чертой Просвещения являлось своеобразное обожествление разума как единого критерия...
  2. Раньше имевшее место литературное образование основывалось на единомыслии, классовом подходе, социалистических стереотипов и партийных идеях. Художественные произведения были дополнением для изучения исторических пособий. В настоящее время это система образования является...
  3. Цель курсовой работы – формирование у студентов элементарных навыков самостоятельной исследовательской деятельности....
  4. Учащиеся должны придумать и записать воображаемый диалог. Работа может проводиться в парах. Темы для диалога соотносятся с изучаемым произведением: О чем могли бы поведать друг другу розы,...
  5. По данным социологических исследований, чтение художественной литературы перестало быть отличительной чертой наших современников. Более 50% населения сообщают в опросах, что в последние годы они перестали читать художественную литературу....
  6. Урок литературы является процессом творческим, и работа учителя сродни деятельности композитора, живописца, актера, режиссера. На всех этапах урока значительную роль играет сам учитель,...
  7. «Новая драма» началась с реализма, с которым связаны худо­жественные достижения Ибсена, Бьёрнсона, Гамсуна, Сгриндберга, Гауптмана, Шоу, но впитала в себя идеи других литературных школ и направлений переходной эпохи, в первую...
  8. В английской литературе критический реализм утвердился как ведущее направление в 30-40-е гг. Расцвет его совпал с наивысшим подъемом чартистского движения в 40-х гг. Именно в это время были созданы такие...
  9. Новалис (1772-1801) – псевдоним талантливого поэта, примыкавшего к иенскому кружку романтиков, Фридриха фон Гарденберга. Он происходил из обедневшей аристократической семьи и вынужден был зарабатывать на жизнь чиновничьей службы. Новалис был...
  10. Вечные образы – так называют образы мировой литературы, которые обозначены большой силой худ обобщения и стали общечеловеческим духовным приобретением. К ним можно отнести Прометея, Моисея, Фауста, Дон Жуана, Дон Кихот,...
  11. Народное устное творчество – творчество народа. Для его обозначения в науке чаще всего применяется два термина: русский термин «народное устное поэтическое творчество» и английский термин «фольклор», введенный Вильямом Томсом в...
  12. Общая характеристика литературы XVII века: эстетические системы и их представители (подробное рассмотрение творчества одного из них). Италия. Перемещение новых торговых путей губительно сказалось на внутренней экономике Италии. В XVII Италия,...
  13. Наряду со старыми драм жанрами к сер. XVI в. в Испании вырабатывается новая, ренессансная система драматургии, кот. произошла из столкновения двух начал в театре – средневековой нар традиции и учено-гуманистических...
  14. Сонет – особая форма стихотворения, зародившаяся в XIII веке в поэзии прованских трубадуров. Из Прованса сонетная поэзия перешла в Италию, где достигла совершенства в творчестве Данте Алигьери, Франческо Петрарки, Джованни...
  15. Начиная с четырнадцатого столетия итальянские художники и поэты обратили свой взор к античному наследию и попытались возродить в своем искусстве облик прекрасного гармонически развитого человека. В числе первых, кто взял...
  16. Литература Древнего Рима представляет собой новый этап в истории единой античной лит-ры. Римская литература сохраняет систему жанров, возникших в Греции, ее проблематику, однако римские писатели развивают по-своему ряд проблем, выдвинутых...
  17. На празднике «Великих Дионисий», учрежденном афинским тираном Писистратом, выступали, помимо лирических хоров с обязательным в культе Диониса дифирамбом, также трагические хоры. Античная трагедия называет первым своим поэтом Афин Эврипида и...
  18. В 7 в. до н.э. героический эпос потерял руководящее значение в литературе, первое место стала занимать лирика. Это явилось результатом серьезных изменений, совершившихся в экономической, политической и общественной жизни греческого...
  19. Нет народа, у которого не было бы песен. Замечательными худ достоинствами отличаются славянские народные песни. Еще до возникновения государства Киевская Русь песни восточных славян привлекали своей красотой внимание иноземных историков...
  20. Сказки – это коллективно созд и коллективно хранимые народом устные худ эпические повествования в прозе с таким сатир или романт содержанием, которое требует использования приемов неправдоподобного изобр действительности и в...

Д. А. Чугуное

ОСОБЕННОСТИ "РОМАНА ВОСПИТАНИЯ" В НОВЕЙШЕЙ НЕМЕЦКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

ВЕСТНИК ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. 2006, № 1
Воронежский государственный университет
http://www.vestnik.vsu.ru/content/phylolog/2006/01/tocru.asp

Возможность стилевых дефиниций литературы 1990 гг. существенно затруднена по той причине, что в читательском сознании сополагаются произведения, совершенно не похожие друг на друга." Последовательный антиреализм Хандке" 1 сочетается с пристальным вниманием к опытам реализма со стороны Михаэля Кумпфмюллера, демонстративный цинизм Кристиана Крахта и ирония Бенджамина фон Штукрад-Барре соседствует с меланхоличной интонацией Юдит Херманн и проникновенным лиризмом Зигфрида Ленца...

Подобные сочетания объясняются тем, что описываемый период в истории немецкого общества характеризуется множеством исторических — политических, общественных и, соответственно, культурных—трансформаций. По словам политолога А. Дугина, адресованным 1990 гг., "мы живем в эпоху фундаментальной смены парадигм" 2 , которая, несомненно, сказывается и на литературном процессе. Неслучайно Марсель Байер, один из популярных молодых авторов конца XX в., весьма скептически высказался о правилах литературного творчества: " Смыслом литературы не может быть следование нормам. Литература может выражать лишь отказ от нормы " 3 . Мультикулыурная и мультинациональная европейская действительность, формирующаяся после 1989 г., в отличие от прошлых лет не подразумевает какого-либо культурного единства (прежде возникавшего в условиях единой государственности и относительно единой государственной идеологии). Стремительное течение современной действительности не располагает и к длительным стилевым исканиям. Это обстоятельство хорошо осознается литературоведами. Приведу лишь один пример. Характеризуя новейшую немецкоязычную лирику, Г. Корте проницательно использовал строчку из стихотворения Берта Папенфуса — "Свободно от всяких измов" 4.

В особенности это наблюдение применимо по отношению к авторам молодого поколения, вошедшего в литературу именно в 1990 гг. Таня Дюккерс так писала в эссе осени 1998 г. о новом понимании творческого процесса: "Литература должна быть стремительно живущим, скоро и громко преподносимым продуктом повседневности..." (курсивнаш. —Д. Ч.) 5 . В подобной ситуации понятие "стиля" чаще всего превращается в необходимую совокупность приемов, которая обеспечивает автору достаточный уровень рыночного успеха 6 . Иными словами, часто возникает почти абсолютное совпадение понятий "стиль" и "брэнд", приведшее в 1990 гг. крас-цвету так называемой 7 "поп-литературы". При этом сочетание общеевропейской ситуации постмодернистских веяний в литературе (по меткому наблюдению современного культуролога А. Цветкова, "всеобщей релаксации авторов и массового отказа от всякой миссии и внехудожественной претензии искусства" 8) и заметных попыток ее преодоления также обусловливают определенную сложность стилевых оценок.

Вполне естественно, что одним из главных в этой ситуации становится вопрос об эстетической и этической ценности произведений, их аксиологическом наполнении. Литературовед И. Аренд достаточно иронично оценивает современную писательскую практику, обращая внимание на увлечение электронными литературными проектами: "Все большее число авторов мастерят свои интернет-странички. Все надеются на возможность поскорее опубликоваться и выйти прямо на читателя. Страничка Мартина Ауэра из Вены выглядит вообще как каталог товаров. Можно востребовать все — от романа до лирики и дымного шансона. ..<...> Но благодаря способу продвижения текстов в Сети автор теряет свое величие, превращаясь в лектора, даже в цензора, когда он осуществляет контроль над своей гостевой страничкой... Мартин Ауэр спрашивает посетителей домашней страницы в конце выставленных отрывков из своего романа, как в анкете: "Не скучали ли Вы? Если да, то в каких местах? " Испуганная Кристине Айхель 9 из Висбадена уже так и видит, как плебисцит читателей вытесняет солиптичного автора" 10 .

Разумеется, в литературе традиционной формы существования (не электронной) подобное не так заметно, однако и здесь пристальное внимание автора к запросам публики, отражающееся на форме, сюжете, коллизиях и собственно публичном представлении текста, проявляется до-вольно часто. В 1998 г. успешно использовала имидж автора нового поколения Юдит Херманн, благодаря грамотной издательской политике и своевременным рекламным анонсам став известной еще до публикации (!) своей дебютной книги. Продуманное соединение творческого процесса и культивируемого авторского имиджа в некое "художественно-коммерческое целое " 11 отличает и других современных писателей — И. Шульце, К. Крахта, Б. Фон Штукрад-Барре..— и даже Гюнтер Грасс был вынужден прислушиваться к запросам публики, когда создавал нашумевшую "Траекторию краба" 12 .

В настоящей статье мы не ставим перед собою задачу исследовать все многообразие стилевых особенностей немецкой словесности 1990 гг., ограничившись обращением лишь к одному аспекту современного литературного процесса. Объектом нашего внимания станет традиционный для Германии "роман воспитания". На примере художественных трансфор маций, происходящих в этом жанре в конце столетия, мы попытаемся показать и то, что часто обозначается как "Zeitgeist", как дух времени в искусстве, который формируется из популярных моделей авторского и читательского поведения.

При этом думается, что тенденции, о которых пойдет речь, находят свое отражение в творениях как давно известных, так и молодых авторов, поэтому мы не будем делить (за некоторым исключением) единый литературный процесс на какие-либо потоки или направления.

Изображение жизни "как опыта, как шко лы, через которую должен пройти всякий человек", свойственное "романувоспитания" с самого его возникновения , являлось характерной чертой многих произведений всей немецкой послевоенной литературы. Назовем здесь, например, "Актовыйзал" (1964) и "Выходные данные " (1972) Германа Канта, многотомную эпопею Эрвина Штритматтера "Чудодей" (1957—1980), продолжающие традицию "Урок немецкого" (1968), "Живой пример" (1973), "Краеведческий музей" (1978) и "Учебный плац" (1985) Зигфрида Ленца...

Открыто устремленный к осмыслению "частных" вопросов жизни, предлагающий особенным образом взглянуть на человека — как на величину переменную, зависящую от внешних обстоятельств, показывающий, как человек "становится вместе с миром, отражает в себе историческое становление самого мира" — этот жанр оказался закономерно востребованным и в новейшей немецкой литературе. "Проблемы действительности и возможности человека, свободы и необходимости и проблема творческой инициативности", о которых писал М. М. Бахтин применительно к "роману воспитания", стали острейшими проблемами самой действительности, формирующейся после падения Берлинской стены.

Не составляет сложности проследить, что традиционная схема "романа воспитания" реализовывалась ив произведениях 1990 гг., получивших широкую известность, например, в "Бегстве Хампеля" Михаэля Кумпфмюллера, и "Героях, как мы" Томаса Бруссига.

Главный герой первого из названных романов, Хайнрих Хампель, будучи подростком, а позже — и в свои юношеские годы, впитывает жестокую науку выживания в военной и послевоенной действительности. Судьба влечет его из страны в страну, с континента на континент, его жизнь превращается в калейдоскоп встреч и расставаний; и только в конце жизненного пути, на закате хонеккеровского правления, Хампель приходит к осознанию ряда горьких для себя истин. С детских лет начинается изложение истории Клауса Ульцшта, написанной Бруссигом. На протяжении всей жизни этот персонаж включен в жесткую структуру восточногерманского общества, и лишь postfactum он понимает действительную сущность прожитых им лет... В целом же эти произведения построены знакомым образом:

1. главный герой проходит определенные этапы своего личностного становления: "годы учения" — "годы странствий" — "годы мудрости";

2. перед читателем открывается внутренний мира героя, скрытые мотивы его поведения;

3. роман получает моноцентрическое построение, где эпическая тенденция уступает место субъективно-лирическомуповествованию;

4. парадигма духовного роста героя строится посредством персонифицированного, "зеркального" расположения действующих лиц: окружающие героя персонажи предстают его отражениями, вариантами его возможного развития; "испытания" и искушения героя осуществляются во встречах и идейных спорах сними;

5. произведение имеет ступенчатую сюжет-но-композиционную структуру, демонстрирующую духовное развитие героя.

Характерные структурные элементы "романа воспитания" присутствуют и в других произведениях 1990 гг., демонстрируя традиционную актуальность этого жанра для немецкого сознания:

— в романе Йенса Шпаршу "Комнатный фонтан" главный герой уже в зрелом возрасте, вынужденно, проходит трудный путь "перевоспитания", переосмысления своей прежней жизни в условиях социалистического строя и приспосабливается к новой немецкой действительности; — в романе Андреаса Майера "Духов день" существенное место занимает изображение глубоких внутренних метаморфоз его героя, Антона Визнера, преодоление им различных житейских и духовных трудностей на пути к обретению нового взгляда на мир и на свое место в нем. Действие романа занимает всего лишь несколько дней, однако представленная в сконцентрированном виде история "воспитания" героя, открытость и сюжетная важность его размышлений и переживаний убеждаютв наследовании автором традиции; — характерная парадигма, описывающая духовный рост героя, обнаруживается и в романе " Сытый мир " Хельмута Крауссера: не обманываясь принципиальной житейской неустроенностью персонажа, мы наблюдаем его постоянное стремление к Высшему началужизни, проявившее себя уже в далеком детстве Хагена, и вместе с тем прослеживаем ситуации, в которых материальное начало настоящей жизни одухотворяется свыше...

Жанровые элементы "романа воспитания" присутствуют и в "Дочери" Максима Биллера, "Солнечной аллее" Томаса Бруссига, "Вилленброке" Кристофа Хайна, "Crazy" Беньямина Л-берта, в романах Зигфрида Ленца " Сопротивление" и "Наследие Арне"...

Вместе с тем следует указать на определенные изменения в жанре, происходящие в 1990 гг. и обусловленные самой спецификой новой ис торической эпохи.

"Роман воспитания" был закономерным созданием эпохи Просвещения, полагавшего, что природная доброта человека нуждается в обработке разумом. Традиционное построение сюжета в просветительском "романе воспитания" подразумевало, что сила естественного, "природного" начала 13 в герое достаточна для того, чтобы противостоять тому "неразумному", что этого героя окружало, тем "неестественным" условиям, в которых он оказывался.

Не касаясь в нашей работе общих проблем исторического развития "романа воспитания", мы заметим, что подобная идейно-композиционная установка радикально переосмысляется в немецком романе 1990 гг.

"Поколебленность" человеческого начала, характеризующая европейскую действительность XX в. и в особенности — его второй половины, болезненный индивидуализм и другие ценностные признаки личности, о которых шла речь в предыдущей главе, привели к изменению акцентов в отношениях "человек — мир", изображаемых в "романе воспитания". В этом отношении знаменательным событием литературной жизни после 1945 г. стал сатирический роман Гюнтера Грасса "Жестяной барабан", представивший публике необычного героя — в знак протеста против "воспитывающей" его действительности отказавшегося расти, "выключившего" самого себя из привычных общественных связей. Показательно развитие авторской мысли Грасса, отразившееся в произведении 2002 г. — "Траектории краба". Писатель поставил здесь под сомнение финальную часть процесса, в котором участвует герой традиционного "романа воспитания". В судьбе Пауля Покрифке, журналиста, устало рассказывающего историю своей жизни, неразрывно связанную с историей послевоенной Германии, вспоминающего о тех или иных событиях прошлого и настоящего, реализует себя, казалось бы, известная схема становления личности. Однако Грасс лишил эту схему завершения: накопление героем знаний о мире, жизненного опыта, которые должны были привести к утверждению в сознании героя идеи служения людям, действительного "выхода" к ним, не дают ожидаемого результата. Герой Грасса говорит, конечно же, о необходимости, о своем долге "просвещать" других , но вместе с тем скорбные финальные строки всего произведения убеждают в обратном: он фактически признает собственное бесслие изменить что-либо в жизни к лучшему (как признал это и "исписавшийся Старик" , в образе которого угадывается фигура самого Грасса). Вспоминая человеческое безумие, окрасившее весь XX в. в темные тона, он трагично проговаривает, не оставляя альтернативы будущему: "Никогда этому не будет конца. Никогда" .

На понимании и трактовке человеческой судьбы, характерной для "романа воспитания", в 1990 гг. заметным образом отразились размышления о тоталитарньж тенденциях XX в. Ключевая антропологическая проблема литературы—превращение человека "частного" в "винтик системы", в человека "на службе у государства" — изменила как прежнее понимание личностных возможностей, так и оценку ее взаимодействия с обществом. Проследим эти изменения на примере уже названных романов Бруссига и Кумпфмюллера.

Безжалостная ирония в адрес восточногерманского прошлого, пронизывающая роман "Герои, как мы", превращает процесс воспитания тероя в нечто противоположное—в процесс активного усвоения им всевозможных психических и ментальных комплексов эпохи, коверкающих его частное бытие. Структура традиционного романа воспитания извращается при этом до предела. Преодоление героем трудностей (пункт 1 жанровой схемы) на пути к овладению полезным делом (пункт2) вварианте судьбы Клауса Улыцшта выглядит как сознательное нахождение и изобретение им самим этих трудностей—радитого, чтобы сделаться величайшим извращенцем в истории чеповечества . Погружение в размышления и переживания героя, изображение его глубоких внутренних метаморфоз (пункт 3) предстает в романе Бруссига не как самопознание и поиск истины, а как демонстрация принципиальной неадекватности мыслей и чувств типичного жителя социалистического общества. Герой не является перед нами действительно глубокой личностью, хотя и пытается всячески убедить читателя в обратном. Большинство страниц романа наполнено поистине кафкианским духом, и переживания Клауса Ульцшта по поводу окружающей его абсурдной действительности также граничат с абсурдом. В известной мере в романе сохранены стилевая испов-дальность главного героя (пункт 4) и эпизоды обретения им истинного знания о мире (пункт 5), однако и здесь заметна трансформация жанра. В одних местах автор подсказывает читателю, что исповедальность Клауса Ульцшта—далеко не сознательная, не естественная, а вынужденная, обусловленная проводившимися после падения Берлинской стены специальными расследованиями деятельности МГБ. В других эпизодах он превращает исповедальность повествования в сознательную игру на публику, что так характерно, например, для описаний детских и юношеских лет Клауса (вспомним здесь хотя бы его самоопределение - "Klaus das Titelbild" !). Наконец, укажем на то, что принципиальным для автора становится не прозрение главного героя в финале повествования, не обретение им некоего устойчивого знания о мире, апереживание ситуации расколотого эпохой сознания. Само становящееся линейное время "романа воспитания" (пункт 6) неожиданно разворачивается здесь (в смысловом отношении), и возникает открытый финал, нполненный мучительными ретроспективными погружениями героя в прошлое.

Жанровая метаморфоза происходит и в романе Кумпфмюллера "Бегство Хампеля". Произведение охватывает всю жизнь героя, протягиваясь о тдетства до смерти Хайнриха Хампеля, повествуя о годах его взросления и первой любви, о его поиске себя и своего места на земле, о многочисленных попытках обрести устойчивость существования. Легко выделить этапы его биографии, однако подобная ступенчатость, постепенность повествования лишь косвенно напоминает важный модус духовного развития в "романе воспитания". Мы можем наблюдать, как герой меняется, и подчас эти перемены необычны для него самого 14 , но Хампель никогда не переходит от непросвещенного,профанного состояния к состоянию просветленности. Осмысление своего бьггия не вызывает в нем действительной потребности просвещать других.

Михаэль Кумпфмюллер реализует в жанровой форме "романа воспитания" видение человеческой судьбы, характерное для конца XX в.; и это авторское устремление вносит заметные изменения в форму. Герой здесь выступает в роли жертвы, а не активной творческой силы, самостоятельно выбирающей способ общения с окружающим миром. Его нельзя назвать типичным конформистом, потому что и он умеет подчинять обстоятельства себе, извлекать выгоду из происходящего. И в то же время вся "активность" Хампеля сводится к достижениям на бытовом уровне: умению достать дефицитный товар, способности заводить дружбу с нужными людьми... В эпизодах, где Хампель начинает "проповедовать" свое мировидение, мгновенно открывается сатирическое наполнение романа: автор всякий раз подчеркивает крах самостояния героя (вспомним оборванную государством надеждуна личное счастье с русской девушкой Люсей, постыдное фиаско в идеологическом споре с братом Теодором и др.).

Горько-сатирическое осмысление страниц недавнего прошлого, проецирующее себя на понимание всей человеческой истории XX в., приводит к тому, что из обоих произведений характерным образом исчезает фигура Учителя, доброго наставника, помогающего герою на пути познания. При сознательной ориентации на осмеяние мрачных страниц прошлого в этом видится и печальное подведение итогов столетия. Не случайно в разные моменты повествования фигура Учителя подменяется персонажами, олицетворяющими собою систему, в тиски которой зажат персонаж. В "Героях, как мы" — это безликие школьные учителя, Эберхард Ульцшт, один из высших офицеров госбезопасности, майор Вундерлих и гауптман Грабе, коллеги Клауса по службе в "штази". В "Бегстве Хампеля" — это дружелюбный сотрудник спецслужб Хармс, "товарищ" Гизела Мюллер, партийная дирекция завода, на котором трудится семейство Хампелей... "Воспитание" со стороны системы, на деле перемалывающее личность, — таким оказывается в 1990 гг. характерное видение человеческого "ученичества".

Н. Ф. Копыстянская, размышляя о структурной природе литературного жанра, справедливо подчеркивала его двойственность: общетеоретическую устойчивость и вместе с тем изменчивость, открывающуюся "в непрерывном историческом развитии и национальном своеобразии" . Осознание подобной двойственности принципиально важно для нашего исследования. Изменения в художественной форме "романа воспитания" были вызваны именно своеобразием 1990 гг. как новой литературной эпохи, выдвинувшей "свои эстетические требования в прямой и опосредованной зависимости от общественно-политических обстоятельств" .

Примечани я.

1 Scalla M. Da hat etwas angefangen / M. Scalla // Der Freitag. — 2002. —№ 6. — Rez. zu: Der Bildverlust oder Durch die Sierra de Gredos / P. Handke. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 2002. - 760S. - (http://www.freitag. de/2002/06/02061402. php).

2 Далее А. Дугин ссылается на Бодрийяра: "Бодрийяр называет это "пост—историей", эпохой, когда "знак" перестает находиться в четкой взаимозависимости от "означаемого". Иными словами, на предыдущей фазе истории "знак" обязательно указывал на нечто, пусть нечто было плавающим и ускользающим, вариативным, но имеющим некие постоянные пределы, следовательно, любой дискурс поддавался довольно однозначной интерпретации, хотя это могло осуществляться на разных уровнях". См.: Актуально ли сегодня понятие стиля? (Опрос) // Русский журнал. — 2002. — 22 марта. — (http://www.russ. ru/culture/20020322zzz. html).

3 Цит. по: WichmannH. Von K. zu Karnau: Ein Gespräch mit Marcel Beyer über seine literarische Arbeit (2O. August 1993) / H. Wichmann. — (http://www.thing, de/neid/archiv/sonst/text/beyer. htm).

4 Корте Г. Немецкая лирика с 1945 года до наших дней / Г. Корте // Арион. — 1997. —№4. — (http://magazines. russ. ru/arion/1997/4/99. html).

5 Diickers T. Close that gap! Berliner Literaturszene high and low / T. Diickers // Hundspost: Hamburger Literaturzeitschrift. - Herbst 1998. - (http://www.tanjadueckers. de).

6 Справедливо, например, замечание Е. Соколовой: "Зашаталось само понятие поп—литературы в фидлеровском смысле — многие ее элементы были заимствованы развлекательной индустрией, а отдельные представители —Райнальд Гётц (1954), Андреас Ноймастер (1959), Томас Майнеке (1955), — напротив, получили возможность печататься в издательстве "Зуркамп", самом авторитетном в "высокой" культуре Германии, и перешли, таким образом, в "серьезную" литературу. Тематика, язык и формы, характерные для поп—литературы в пору ее становления, используются отныне лишь в той мере, в какой могут способствовать увеличению тиражей. В результате на рубеже веков усилилась тенденция обозначать этим термином развлекательную литературу вообще, игнорируя изначальную приоритетность критического отношения к традиционным формам". См.: .

7 Мы употребляем слова "так называемой" в силу заметной неопределённости, размытости этого литературного явления. О его сущности ведётся множество споров, примечательна, к примеру, ситуация взаимного расхождения, непонимания между теоретиками "поп—литературы", пишущими о ней в специальных изданиях, и писателями— "практиками", образовавшими в 1999г. поп—культурный квинтет "Tristesse Royale". См., напр., интервью с И. Бессингом, состоявшееся в годовщину литературной группы: .

8 См.: Актуально ли сегодня понятие стиля? .

9 Одна из посетителей данной интернет—странички.

10 "Gibt es aber denn nun wenigstens eine eigene Netzliteratur? Wahrscheinlicli, so muss man das Berliner Treffen bilanzieren, gibt es hochstens Literatur im Netz. Die aber reiclilich. Immer mehr Autoren basteln sich eine Homepage. Alle hoflen, schneller publizieren und direkter zum Leser durchkommen zu können. Bei Martin Auer aus Wien sieht die Homepage aus wie ein Warenhauskatalog. Vom Roman bis zur Lyrik und dem rauchigen Chanson kann man alles abrufen. Meist ist das Angebot aber alles andere als erhebend. Mag sein, dass sich bei pool manclie Autoren hinter nktiven Identitäten niclit nur verstecken, sondern in die Literatur hineinproben. Doch wer Null und pool im Netz anklickt, wird sich schnell wieder aus dem digitalen Staub machen ob der vielen, gahnend langweiligen Privatstreitereien. Wenn sich Moritz von Uslar, Christian Kracht und Georg M. Oswald über die Einsamkeit des Schriftstellers, Thomas Meinecke und Helmut Krausser iiber den Kosovo— Rrieg streiten, spricht das zwar dafür, dass man im Netz unmittelbarer und beweglicher kommunizieren kann. Das kann man aber auch iibertreiben. Auf die Dauer bieten solche Jetzt—ist—Jetzt—Absonderungen beleidigter Leberwürste wie Maike Wetzel Nirvana, die sich am 5. 9. 99 um 14:12:22 iiber die "Verbal—Attacken von dieser München—Tussi Katrin" aufregt, wenig anspruchsvolles Lesefutter"". Natürlich beeinilusst das Medium den Text. Der verfliissigt sich zu beiläufigen Mitteilungen mit begrenzter Haltbarkeit. Furs Netz greifen Autoren schneller zu bildschirmkompatiblen Kurzformen wie Aphorismen. Am meisten wandelt sich aber der Autorenbegriff. So wie im Netz Texte herumgerückt werden, verliert der Autor die Hoheit dariiber, wird selbst zum Lektor, gar Zensor, wenn er die Gästebücher seiner Homepage kontrolliert. Mancher ist noch direkter. Martin Auer fragt seine Homepage—Besucher am Ende seiner ausgestellten Romanentwürfe in einem Fragebogen: "Haben Sie sich gelangweilt? Wenn ja, an welchen Stellen?" Erschrocken sah die Wiesbadener Autorin Christine Eichel schon das "Plebiszit der Leser" den solipsistischen Autor verdrängen".

См.: Arendl. Haben Sie sich gelangweilt? / I. Arend // Der Freitag. — 1999. — 17. September. — (http://www.freitag. de/1999/38/99381502. htm).

11 Определение Е. Соколовой .

12 Так, рассматривая историю создания его повести "Траектория краба", оценивая нюансы общественно- политической ситуации, возникшей в Европе конца века, С. Марголина приходит к любопытному заключению: "Последнее десятилетие ознаменовалось всплеском этнических чисток по всему миру. На глазах растерявшейся Европы творился кошмар Сребреницы. Несомненно, согласие Германии на акции НАТО было следствием исторической ответственности за Холокост, символ веры, заключавшийся в формуле "никогда больше Освенцим". И стоило публично сравнить изгнание косоваров с уничтожением евреев, как голоса критиков бомбардировок затихли. Здесь не место обсуждать легитимность бомбардировок или правомерность сравнения, но нужно указать на парадокс такого сравнения в контексте описываемого нами "осмысления". Ведь именно оно релятивирует Холокост, ставит его в ряд других событий и делает его составной частью всеобщей истории. Во всяком случае, последнее десятилетие было заполнено событиями, на фоне которых все труднее становилось удержать "осмысление" на прежнем уровне. В политическом плане переезд правительства в Берлин, создание новой Берлинской республики и приближающееся расширение ЕС требовало "нормализации" отношений со всеми бывшими жертвами, окончательной оплаты всех счетов. В странах Центральной Европы началось свое собственное "осмысление" истории, в том числе и послевоенной депортации немцев. В этой атмосфере было бы политически близоруко делать вид, что никакой проблемы немецких беженцев не существует. Одновременно все сильнее начинает проявляться глобальный контекст "жертвенной культуры", начало которой было положено Холокостом, но вскоре заимствованной самыми разными меньшинствами — сексуальными, этническими и любыми другими, желающими присоединиться к этой, во многих отношениях удобной, категории. Евреям приходится потесниться. Немецкие изгнанники получают, таким образом, возможность войти на равных правах в международное сообщество жертв и требовать почтения к своим страданиям. При таком глобальном раскладе Гюнтер Грасс оказывается не посягателем на табу, а представителем мейнстрима, чуть не опоздавшим к раздаче слонов. Стремясь любой ценой удержать титул совести нации, он создает банальное произведение, в котором многие даже усмотрели прозрачную политическую сверхзадачу: накануне выборов привлечь симпатии изгнанников и сочувствующих им к оказавшейся в тупике правящей социал-демократической партии, политической родине Грасса. Если это действительно так, то такая инструментализация прежде табуированной темы не только не делает чести писателю, но и является верным симптомом обессмысливания "осмысления", девальвации его эмоциональной и этической сверхценности" (курсив наш. — Д. Ч.).

См.: Марголина С. Конец прекрасной эпохи. О немецком опыте осмысления национал—социалистической истории и его пределах / С. Марголина // Неприкосновенный запас. — 2002. —№22. — (http://magazines. russ. ru/ nz/2002/22/mar. html).

13 Это "природное начало" заметно проявляет себя в построении таких произведений 1990гг., как "Сопротивление" З. Ленца, "К югу от Абиско" К. Бёльдля.

14 Так, встретив Беллу, одну из своих любовниц, Хампель честно признается: "До тебяя ничего не знал о себе". См.: .

ЛИТЕРАТУРА

1. Бахтин М. М. Роман воспитания и его значение в истории / М. М. Бахтин // Эстетика словесного творчества. — М., 1979. — С. 188-236.

2. Грасс Г. Траектория краба/Г. Грасс. — М.: ACT; Харьков: Фолио, 2004. - 285 с.

3. Копыстянская Н. Ф. Понятие "жанр" в его устойчивостииизменчивости/Н. Ф. Копыстянская//Контекст. 1986: Литературно-теоретические исследования. — М., 1987. — С. 178-204.

4. Соколова Е. С Востока на Запад и обратно. Литература Германии после объединения/ Е. Соколова // Иностр. лит. — 2003. -№ 9. — (http://magazines. russ. ru/inostran/2003/9).

5. Brussig Th. Helden wie wir / Th. Brussig. —Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag, 1998. -325 S.

6. KumpfmullerM. Hampels Fluchten / M. Kumpfmüller. — Köln: Kiepenheuer&Witsch, 2000. - 494S.

7. StemmerN. T. Interview mit Joachim Bessing, Herausgeber von "Tristesse Royale" / N. T. Stemmer. — (http://www.pro—qm. de/ Veranstaltungen/tristesse/tristesse. html).

Роман воспитания своими истоками уходит вглубь XVIII столетия. Эта традиционная жанровая разновидность романа свою законченную классическую форму получила в творчестве великих немецких просветителей К.М. Виланда, И.В. Гете. Затем традиция романа воспитания нашла продолжение у немецких романтиков первой четверти XIX века, в произведениях писателей-реалистов прошлого и современности. Уже на первом этапе существования романа воспитания возникли идеи гармонического развития личности, нравственной свободы. Особое внимание уделялось развитию личности. Писатели стремились к глубокому анализу причин, влияющих на формирование и развитие человека, на процесс воспитания главного героя.

Большинство романов XIX века имеют отношение к жанру Bildungsroman - роман, отражающий «проблемы образования, воспитания и общего развития персонажа» [Махмудова 2010: 106]. Исследование этого романа связано с именем немецкого философа и историка культуры В. Дильтея. В своих работах он выделил три типа романа воспитания, каждый из которых имеет свой литературный термин: «Entwicklungsroman», или роман развитие; «Erziehungsroman» - роман образование или педагогический роман; «Kunstlerroman» - роман о представителе искусства.

В книге «Вопросы литературы и эстетики» М.М. Бахтин рассматривает проблематику романа воспитания и его виды. Ключевыми в его исследовании являются такие признаки, как тип взаимоотношений автора и героя и особенности художественного пространства и времени. Он характеризует роман воспитания как художественную структуру, основным организующим центром которой является идея становления, и выделяет 4 типа: идиллически-циклический роман становления (частично возрастной и чисто возрастной), биографический, дидактико-педагогический роман и реалистический тип романа становления [Бахтин 1969: 81].

В монографии «Реализм эпохи Возрождения» Л. Пинский связывает особенности романа воспитания с традицией сюжета-ситуации и сюжета-фабулы. А исследователь Н.Я. Берковский в своей монографии «Романтизм в Германии» выдвигает концепцию филогенеза и онтогенеза. По мнению автора, европейский роман XVIII - начала XIX веков был занят «повествованием о том, как строятся быт, семья, общественное и личное благополучие», в то время как роман воспитания рассказывал о том, «как строится человек и как возникает личность» [Берковский 1973: 128].

В своей работе «Воспитательный роман в немецкой литературе Просвещения» А.В. Диалектова освещает теоретические проблемы романа воспитания и дает этой жанровой разновидности определение: «Под термином воспитательный роман подразумевается произведение, доминантой построения сюжета которого является процесс воспитания героя: жизнь для героя становится школой» [Диалектова 1982: 136].

Изучением проблемы романа воспитания занимался западногерманский литературовед Ю. Якобс. В его работе освещается предыстория романа воспитания, его традиции и развитие. Автор приводит гегелевскую трактовку слова «Bildungsroman». Согласно Г.В. Ф Гегелю, это «процесс развития, через который единичное непосредственно присоединяется ко всеобщему». Ю. Якобс отмечает, что в романе воспитания главный герой в разногласии с различными сферами мира. Определяющим критерием этого типа романа является преодоление пропасти между идеалом и действительностью, утрата иллюзий, глубокое разочарование или гибель героя [Пашигорев 2005: 56].

Художественная природа немецкого романа воспитания позволяет сопоставить его с французским «романом карьеры», английским романом воспитания. Французский «роман карьеры» по своей структуре - это движение героя по социальной лестнице. В нем изображается процесс адаптации героя к неблагоприятным условиям общественной жизни, процесс его нравственной деградации. Примером служат романы О. де Бальзака, роман Ф. Стендаля «Красное и черное», «Милый друг» Г. де Мопассана. Так, в основе французского «романа карьеры» лежит разрушение, моральная деструкция; в немецком романе воспитания личность формируется в положительном социальном ракурсе; английский роман воспитания сосредотачивает внимание на нравственно-психологических вопросах, ему свойственна морализаторская тенденция (Ч. Диккенс).

Американский роман воспитания имеет специфические особенности. Его сюжетной основой является процесс становления главного героя, постепенное личностное развитие и самоопределение, поиск возможности самоутверждения в обществе и самореализации. Важную роль играет окружающая среда, а также происходящие с героем события, влияющие на формирование его личности. Роман воспитания строился на описании детских и юношеских лет героя, периоде его взросления, и был связан с понятием «американская мечта» («Путь к изобилию», «Автобиография» Б. Франклина). В ХХ веке идеи воспитания преобразуются, главной проблемой произведения становится неспособность героя влиять на свою судьбу («Воспитание Генри Адамса» Г. Адамс). В некоторых романах проводилась параллель между «американской мечтой» и «американской трагедией» (С. Льюис, Т. Драйзер).

Таким образом, можно выделить следующие жанровые особенности западноевропейского романа-воспитания: воспитывающая авторская позиция, изображение процесса воспитания героя от детства к зрелости; дидактичность финала, обусловленность итогов формирования героя всей его жизнью; функция второстепенных персонажей как «воспитателей» по отношению к главному герою; тесное взаимодействие человека со средой в процессе становления.