Словарь-справочник по пунктуации. - М.: Справочно-информационный интернет-портал ГРАМОТА.РУ . В. В. Свинцов, В. М. Пахомов, И. В. Филатова . 2010 .

Смотреть что такое "факт (тот), что" в других словарях:

Факт тот, что... - Факт тот, что... ФАКТ. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

ФАКТ - ФАКТ, факта, муж. (лат. factum). 1. Действительное событие, явление, то, что произошло в действительности. Исторический факт. Смело смотреть фактам в лицо. Это факт, а не выдумка. «Разрешение национального вопроса в Советском Союзе является одним … Толковый словарь Ушакова

ФАКТ - 1. а, муж. Действительное, вполне реальное событие, явление; то, что действительно произошло, происходит, существует. Факты говорят сами за себя. Изложить факты. Проверить факты. Поставить перед фактом кого н. (в такое положение, когда уже всё… … Толковый словарь Ожегова

факт - Факт тот, что (разг.) дело в том, что... [под влиянием выражения дело в том, что иногда неправ, говорят и факт в том, что ]. Факт тот, что я забыл дома книги … Фразеологический словарь русского языка

факт - I см. факт; в зн. частицы.; разг. Верно, несомненно, действительно, конечно. Действительно едем? Факт! А ты глубоко ошибаешься, факт, ошибаешься! Ф., что мы сами не додумались (разг.; верно, действительно, что...) Ф., что выиграли. Факт тот, что… … Словарь многих выражений

факт - а, м. 1) Действительное, вполне реальное событие, явление, действие, случай. Исторический факт. Синонимы: быль (устар.), исто/рия (разг.), происше/ствие, эпизо/д Антонимы: вы/мысел … Популярный словарь русского языка

факт - а; м. [от лат. factum сделанное] 1. Истинное событие, действительное происшествие или реальное явление; пример, случай. Действительный, общеизвестный, исторический ф. Ф. русской истории. Ф. из чьей л. жизни, практики. Ф. моей биографии. Отражать… … Энциклопедический словарь

ФАКТ - В народном освоении, в русской национализации иностранных слов можно установить историко семантические закономерн ости. Некоторые понятия, несмотря на своеобразные различия их национально языкового выражения, заключают в себе интернациональное… … История слов

Факт - Факт ♦ Fait Какое либо событие, если оно установлено или зафиксировано, чего не может быть без опыта. Когда говорят о «научном факте», являющемся объектом эксперимента или по меньшей мере строгого наблюдения, почти всегда подразумевают… … Философский словарь Спонвиля

Тот ли танк, который ждали - В свое время нам довелось участвовать в государственных испытаниях танков Т 80У, Т 90 и танка, который после распада Советского Союза получил название Т 84 и стал для нас зарубежным. Поэтому, прочитав статью С. Рощина «Танк, который ждали» … Энциклопедия техники

Книги

• Хоть что-то хорошенькое , Манч Роберт. В сборник "Хоть что-то хорошенькое" вошли четыре шуточных рассказа, созданных всемирно известным канадским дуэтом - детским писателем и рассказчиком Робертом Манчем и художником Майклом… Купить за 1211 руб
• Что у него в голове? Простые эксперименты, которые помогут родителям понять своего ребенка , Анковски Эмбер, Анковски Энди. Мы, взрослые, пытаемся понять и воспитать своего ребенка, представляя себя на его месте. Но малыш мыслит совершенно иначе, и весь наш жизненный опыт только мешает проникнуть в его мир. Можно,…

А.Скляров

Загадки древней истории Страны восходящего солнца

Последствия геологических фактов

Факт – довольно своеобразная штука. Факт, если он имеет место быть, не требует никаких доказательств. Его существование уже является его же доказательством. Если факт что-то и требует, то только объяснения.

Любая же картинка прошлого, выстроенная историками и археологами (пусть даже самыми авторитетными и признанными), представляет собой вовсе не какую-либо «истину, установленную раз и навсегда», а всего лишь теорию. Теории же могут быть разными, и реальную правоту их определяют вовсе не авторитеты, а как раз факты.

Более того. Если мы стремимся адекватно описывать окружающий нас мир (в том числе и его прошлое), то неизбежно приходится придерживаться главного принципа эмпирического познания – если факты противоречат теории, то выбрасывать надо теорию, а не факты.

А что получается в данном случае?..

Монумент Йонагуни и другие объекты по соседству указывают на наличие примерно 10-12 тысяч лет назад на Японских островах некоего сообщества с довольно развитой каменной индустрией. Ведь там, где имеет место масштабная добыча камня, без его обработки и использования не обойтись – иначе в добыче нет никакого смысла. А развитая каменная индустрия в подобных масштабах предполагает и соответствующий уровень организации внутри такого сообщества, поскольку без упорядочения и согласованности действий отдельных индивидов никакую индустрию не обеспечить.

Вдобавок, такая масштабная каменная добыча – вне зависимости от уровня технологий – требует и наличия достаточного количества соответствующих инструментов. Ведь даже углубления под клиновую разделку камня надо чем-то продолбить. А соответственно должно быть налажено и производство подходящих для этого инструментов.

Но долбить даже небольшие дырки под клиновую разделку, а тем более откалывать огромные блоки от скального массива каменными инструментами крайне сложно (если возможно вообще – что под очень большим вопросом). Следовательно, должны быть какие-то инструменты из металла – пусть даже просто медные или бронзовые. То есть должна быть также развитая технология добычи металлов и изготовления из них инструментов.

В итоге мы неизбежно выходим на то, что в столь отдаленное время на Йонагуни должно было находиться не просто какое-то сообщество примитивных охотников и собирателей, а самая что ни на есть цивилизация!..

Между тем, согласно версии археологов и историков, металлы и искусство их обработки были завезены на Японские острова мигрантами с материка лишь на рубеже периодов Дзёмон и Яёй (то есть в I тысячелетии до нашей эры), а сколь-нибудь значимые каменные сооружения стали возводиться еще позже – лишь в период Кофун, то есть примерно в V-VII веках нашей эры.

Рис. 32. Бронзовое лезвие кинжала (II–I век до н.э.)

Неоспоримость геологических фактов приводит к явному противоречию, которое заключается в громадном разрыве по времени между каменоломней Йонагуни и каменной индустрией периода Кофун – между ними аж как минимум 8-10 тысяч лет.

Как же быть?..

Имеется два варианта выхода из данного противоречия.

Вариант первый. Датировки историков и археологов по крайней мере в отношении каких-то каменных сооружений на Японских островах кардинально ошибочны, и возраст этих сооружений значительно больше официально принятого. В этом случае даже не важен вопрос датировки найденных археологами изделий из металла (например, орудий из бронзы). Эти изделия вполне могли быть получены путем переплавки более старых. Ведь фиксируют же те же археологи тот факт, что японцы переплавляли металлические изделия, доставленные на острова из Китая и Кореи. Это даже считается твердо и надежно установленным.

Вариант второй. В очень далеком прошлом на территории нынешней Японии действительно оставила следы своего присутствия неизвестная нам цивилизация, которая по неким причинам в какой-то момент времени либо погибла, либо свернула свое присутствие на островах. И на длительное время, на многие тысячелетия, обитатели Японского архипелага оказались отброшенными назад в своем развитии (или просто вообще никогда и не поднимались до соответствующего уровня). Вплоть до прихода волны мигрантов с материка в конце периода Дзёмон, как и описывают историки.

Рис. 33. Ритуальное оружие из бронзы (период Яёй)

В пользу первого варианта говорит тот факт, что до сих пор реально не существует хоть сколь-нибудь надежного объективного метода определения времени обработки камня. Лет пятнадцать-двадцать назад звучало заявление, что это время можно определить с помощью одного из радиоизотопных способов (якобы даже возраст Стоунхенджа, по данному методу, оказался аж около 14 тысяч лет). Но в дальнейшем данный метод так и не получил подтверждения.

Любые датировки изготовления каменных изделий и сооружений поэтому лишь косвенные. Чаще всего эти датировки присваиваются на основании определения радиоуглеродным методом возраста каких-либо органических останков, найденных рядом с каменным артефактом. Однако при этом всегда остаются сомнения в переносе датировки с одной находки на другую. Ведь даже наличие останков в каком-либо каменном захоронении ничего не говорит о времени создания самого захоронения (как впрочем и о том, захоронение ли это было вообще) – тело умершего вполне могли поместить и в более древнее сооружение, имевшее к тому же изначально совсем иное назначение. Причем подобная практика была весьма широко распространена в древнем мире.

По этой же причине невозможно, в частности, определить и точный возраст каменных чаш на острове Йонагуни…

Второй вариант предполагает наличие в древности достаточно высоко развитой неизвестной цивилизации. Этот вариант сразу распадается на две версии – версию палеоконтакта и версию древней земной працивилизации.

В соответствии с версией палеоконтакта, Монумент Йонагуни мог служить карьером для тех представителей весьма высоко развитой в технологическом отношении инопланетной цивилизации, которые некогда в далекие времена посещали нашу планету, и которых наши далекие предки называли «богами».

Следы высоких технологий обработки камня мы (в ходе экспедиций, проводившихся под эгидой Фонда развития науки «III тысячелетие») обнаружили в целом ряде стран – в Египте, Мексике, Перу, Боливии, Ливане, Греции и Турции. И на мой взгляд, эти следы говорят как раз в пользу именно инопланетной цивилизации, поскольку мы находим следы машинных инструментов, но не находим никаких признаков производственной базы этих инструментов. Следовательно, эта база находилась где-то за пределами Земли, а соответственно речь надо вести как раз о инопланетной цивилизации.

К сожалению, Монумент Йонагуни представляет собой карьер по добыче достаточно мягких сланцевых пород камня, которые довольно сильно подвержены эрозии. Длительное воздействие морских волн в ходе постепенного погружения Монумента под воду, а затем не менее длительное воздействие подводных течений и кораллов (как бы медленно они там ни нарастали) неизбежно должно было уничтожить любые следы высокотехнологичных инструментов, если бы они там были. Поэтому шансы найти подобные следы на Монументе близки к нулю. Соответственно и соотнести напрямую данный объект именно с инопланетной цивилизацией древних «богов» не представляется возможным. И обоснование версии палеоконтакта в этом случае может быть только косвенным.

Рис. 34. Древний надрез дисковой пилой на скале в Саксайуамане (Перу)

В соответствии же с другой версией, Монумент Йонагуни мог быть карьером некоей земной працивилизации – даже и не столь высоко развитой, чтобы обладать машинными технологиями. Среди кандидатов на такую цивилизацию, согласно наиболее распространенной гипотезе, прежде всего могла бы быть цивилизация атлантов – жителей легендарной Атлантиды.

Если ориентироваться непосредственно на тексты древнегреческого философа Платона, первым упомянувшим предание об Атлантиде в своих диалогах «Тимей» и «Критий», то расцвет и гибель цивилизации атлантов в ходе некоей мощной катастрофы приходятся на время примерно девять тысяч лет до нашей эры. Это вполне согласуется с датировкой геологами Монумента Йонагуни.

Но тут вызывают значительные сомнения в данной версии большие расстояния между Японией и предполагаемым местоположением Атлантиды. Ведь по словам того же Платона, Атлантида находилась где-то «за Геркулесовыми столбами» (древнее название Гибралтарского пролива), то есть в Атлантическом океане – практически на противоположной от Японии стороне земного шара.

Конечно, атланты (по Платону) слыли искусными мореходами, и чисто гипотетически можно предположить, что они заплывали и сюда. Но зачем бы им на Йонагуни добывать камень, да еще и в таких масштабах?.. У них и других забот хватало. Хотя бы вечные войны со своими соседями, в том числе и с древними предками греков…

Рис. 35. Одна из реконструкций местоположения легендарной Атлантиды

С географической точки зрения, гораздо более привлекательной оказывается версия некоего древнего материка Му, который будто бы располагался где-то в Тихом океане и также, как и Атлантида, погиб в ходе какой-то катастрофы. Согласно данной версии, на этом материке находилось государство Лемурия, а его обитатели – лемурийцы – достигали на своих кораблях как берегов обеих Америк, так и берегов Азии.

Однако с фактологическим подкреплением гипотезы о реальном существовании материка Му дело обстоит крайне плохо. Впервые упоминание о мифических лемурийцах появляется только у Блаватской, жившей на рубеже XIX-XX века. До нее о материке Му и его обитателях никто и не говорил. Были лишь древние легенды и предания народов островов Тихого океана, что их предки прибыли откуда-то «из-за моря». Но подобные сведения, даже если они имеют реальную историческую почву, представляют из себя весьма слабое обоснование для развития идеи целого материка, опустившегося в ходе каких-то катастрофических событий на дно Тихого океана.

Авторы, подхватившие идеи Блаватской и развившие их в ХХ веке, нередко утверждают, что существование в прошлом материка Му будто бы подтверждается сходством целого ряда элементов между культурами по разные стороны Тихого океана. Спору нет – такое сходство имеет место быть и иногда сильно поражает. Но оно допускает и куда более простые объяснения, обходящиеся без введения дополнительного погибшего материка.

В частности, такое сходство разных культур автоматически объясняется в рамках гипотезы палеоконтакта – инопланетные «боги» давали знания людям на разных материках (о такой передаче знания упоминается в легендах и преданиях очень многих народов), но «боги»-то были одними и теми же, отсюда и сходство культур.

Другое объяснение – недооценка историками древних трансокеанских контактов, которые на самом деле были гораздо более развитыми, нежели предполагается ныне. Фактов, которые говорят о весьма развитых контактах между обитателями разных материков, ныне накоплено уже очень немало. Например, в 1787 году в штате Массачусетс США рабочие при строительстве дороги нашли клад карфагенских монет, отчеканенных в III веке до нашей эры. Аналогичные монеты позднее были найдены в штате Коннектикут. А в 1972 году остатки карфагенского судна с характерными амфорами были обнаружены у побережья Гондураса. Сосуд с кладом из нескольких сотен римских монет был найден у берегов Венесуэлы. А в 1976 году всего в паре десятков километров от столицы Бразилии Рио-де-Жанейро ныряльщики обнаружили на дне древнегреческие амфоры. В конце же XX века выяснилось, что при бальзамировании египетских мумий использовался кокаин, который можно получить только из растения кока, произраставшем лишь на Тихоокеанском побережье Южной Америки.

Еще хуже дела обстоят у гипотезы материка Му с данными геологии. Дело в том, что земная кора в районе материков резко отличается от океанической коры – как по возрасту, так и по химическому составу. И на огромных просторах Тихого океана нигде не обнаруживается ни малейших признаков материковой коры. Так что все «описания» некоего материка Му приходится признать лишь ничем необоснованной фантазией сторонников этой гипотезы.

Впрочем, для решения проблемы Йонагуни материк Му не подходит даже в рамках самой этой гипотезы. Ведь согласно Блаватской, лемурийцы жили задолго до атлантов. Следовательно мы тут дополнительно получаем и полное несоответствие по датировкам…

Рис. 36. Погибшая Лемурия в представлении художника

Есть еще одна весьма экзотическая, но не лишенная своей логики гипотеза, в которой речь идет уже не об отдельном материке, а о так называемом субконтиненте Сунда.

Дело в том, что если мысленно снизить уровень Мирового океана на ранее упоминавшиеся 100-150 метров, то над водой окажутся не только окрестности современных Японских островов, но и обширные территории, находящиеся как южнее, так и севернее Японии. Вот эти территории и называют древним субконтинентом Сунда, который ранее объединял большую часть Зондских островов, остров Калимантан, Филиппины, а возможно, Японские острова и Сахалин с Юго-Восточной Азией.

Гибель Сунды и опускание ее участков завершилось лишь несколько тысяч лет назад. Но началось оно как раз 12 тысяч лет назад.

Границу этого субконтинента можно провести, пользуясь как данными глубины шельфа, так и данными зоогеографии. Существует воображаемая линия, разделяющая два мира – мир тропической и субтропической фауны Южной Азии и мир своеобразной фауны Австралии и Океании. Эта линия получила название линии Уоллеса. При нанесении на карту районов распространения животных, типичных для Юго-Восточной Азии, было обнаружено, что восточная граница их расселения проходит между островами Бали и Ломбок, разделенных проливом около тридцати километров шириной (разница между фауной этих островов больше чем между фауной Японии и Англии!), затем Макасарским проливом, где она отделяет Калимантан от Сулавеси и огибает с запада и северо-запада Филиппинские острова. Фактически линия Уоллеса – это водный барьер, который, как полагают, оказался непреодолимым препятствием для наземных животных, пресноводных рыб, большинства растений и древнего человека.

Рис. 37. Линия Уоллеса

Согласно этой же версии, субконтинент Сунда был той зоной, где происходило формирование протоавстралоидов и их культуры. Есть предположение, что именно отсюда, вышли и айны, которые, оказавшись после затопления Сунды, Ниппониды (Япония и Сахалин, соединенные с материком) и Охотии (Камчатка и Курилы, соединенные с материком) в изоляции на островах Японского архипелага, Сахалине и Курилах, сохранив таким образом исчезнувший на Азиатском континенте древний антропологический тип.

Другое дело, что в рамках этой гипотезы, как и в рамках современной версии историков, не предусматривается наличие в районе современных Японских островов древней сколь-нибудь высоко развитой цивилизации, которая была бы способна оставить после себя Монумент Йонагуни. Но можно ведь и предположить, что предки айнов были не столь уж и примитивными и создали некую цивилизацию, которая добывала на острове Йонагуни камень для каких-то своих нужд. Позднее же, в силу каких-то обстоятельств эта цивилизация деградировала, а искусство работы с камнем было забыто на многие тысячелетия.

Хотя лично я предпочитаю все-таки версию палеоконтакта, поскольку подобные странные провалы и перерывы в развитии цивилизации мне представляются крайне сомнительными…

Где искать следы неизвестной цивилизации?

Однако какую бы древнюю цивилизацию не предполагать, было бы странным, если бы она оставила после себя какие-то следы лишь под водой. Должны оставаться признаки ее присутствия и на суше. Но что именно и где искать?..

Простая логика подсказывает, что бесполезно искать что-то типа пирамид или громадных дворцов. Если бы подобные большие объекты имелись на столь ограниченной территории как Япония, то о них давно было бы известно во всем мире, как известны, например, пирамиды и храмы Египта.

Поскольку речь идет об очень древних объектах, то теоретически возможен вариант того, что от неких сооружений мог остаться лишь нижний ярус кладки или вообще только фундамент. И археологи действительно во многих случаях имеют дело с тем, что обнаруживают именно фундаменты каких-то древних построек. Нередко бывает и так, что древний фундамент используется в качестве прочного основания для более поздних и даже современных сооружений. Тем более, что практически во всем мире довольно широко распространена практика возведения храмов на неких «священных местах», немалая часть из которых как раз связана с древними сооружениями. Поэтому был бы смысл поискать такие фундаменты.

Но тут мы сталкиваемся с еще одной особенностью Японии, в которой основными распространенными религиями являются синтоизм и буддизм. С одной стороны, в рамках обеих религий как раз имеет место почитание древних священных мест. И это даже может помочь в поиске – если место древнее, то оно скорее всего почитается в качестве священного, и рядом может стоять храм.

С другой стороны, почитание это особое. Так, скажем, в рамках буддизма имеется традиция поддержания храмовых мест «в рабочем состоянии», в результате чего буддистские храмы непрерывно достраиваются и улучшаются, претерпевая порой весьма сильные изменения даже в самых древних своих частях. В синтоизме же вообще принята практика периодического обновления храмов. Обветшавшие сооружения разбираются, а на их месте выстраиваются новые (ранее был даже распространен обычай разбирать по домам небольшие детали старых храмов в качестве «семейных» предметов для почитания и поклонения).

Понятно, что в таких условиях шансы найти неприкосновенными остатки сооружений возрастом во многие тысячи лет быстро устремляются к нулю. И если что-то и осталось, то оно может носить буквально «штучный» характер.

Рис. 38. Небольшой синтоистский храм

Во второй половине ХХ века, благодаря целой серии публикаций, в которых рассматривались разные альтернативные варианты древней истории, которые не вписываются в картинку, принятую в академической науке, в обществе сформировался интерес к древним мегалитическим сооружениям – конструкциям из огромных каменных блоков. Загадочность происхождения и странности таких объектов, связанные с использованием в глубокой древности каменных глыб весом в десятки и сотни тонн, многие из которых вдобавок перемещались на громадные расстояния, не могли не привлечь к себе внимания. Появилось даже что-то типа «моды» на древние объекты. И стихийно возникло неформальное движение различных местных энтузиастов и краеведов, которые буквально прочесывали целые регионы вокруг своего места жительства в поисках хоть чего-нибудь, напоминающего древние мегалитические объекты.

Не обошло это движение стороной и Японию. В результате сейчас в интернет-сети можно найти Мегалитический портал (The megalithic portal – www.megalithic.co.uk), где указаны сотни самых разных древних объектов на территории Японских островов. Указание местоположения этих объектов сопровождается также их фотографиями и кратким описанием, что значительно облегчает поиск таких древних артефактов, которые по каким-либо параметрам вызывают сомнения в их официальной датировке и потенциально могут относиться к упомянутым «следам на суше» неизвестной древней цивилизации. «Подсказками» этого портала мы и воспользовались при подготовке нашей съемочно-исследовательской экспедиции, которая была организована под эгидой Фонда развития науки «III тысячелетие» и состоялась в апреле 2013 года.

Рис. 39. Участники экспедиции в Японию (апрель 2013)

Вполне естественно, что основные сведения, доступные в интернете, касаются преимущественно четырех наиболее крупных островов Японского архипелага – Хонсю, Хоккайдо, Кюсю и Сикоку. Ведь здесь и энтузиастов больше, и транспортная инфраструктура лучше развита, нежели на других островах, а поэтому и добраться до объектов проще. Тысячи мелких островов еще попробуй хотя бы объехать…

Поскольку нас интересовала прежде всего возможность обнаружения следов древней цивилизации с достаточно развитой камнеобработкой, мы заведомо отбросили те объекты, которые были хоть и древние, но имели явные признаки использования самых примитивных технологий при обработке камня. При этом помимо данных указанного Мегалитического портала нам оказывали помощь в предварительном поиске информации два наших соотечественника, которые сейчас живут в Японии, а один из них – Евгений Шлакин – даже сопровождал нас в ходе поездки, которую во многом помог и организовать. В результате такого «просева» исходной информации было решено ограничиться вообще всего двумя островами – Хонсю и Кюсю.

Первый из них – остров Хонсю – не только имеет объекты, подающие надежды в наших поисках, но и известен своими древними легендами и преданиями, упоминающими неких «богов», в том числе посещавших этот остров. Кюсю же считается историками и археологами тем островом, через который шла волна миграции из Китая и Кореи на рубеже периодов Дзёмон и Яёй. Посему и объекты здесь считаются академической наукой наиболее древними. Ну, а нам чем древней – тем привлекательней…

В чем-то историки все же правы

Как часто бывает в таких поездках, определенная часть запланированных нами к осмотру древних объектов оказалась вполне в рамках официальной версии истории. И в этом нет ничего удивительного – ведь не во всем же историки ошибаются. В чем-то они могут быть и правы.

В частности это относится к острову Кюсю, на котором наше внимание на предварительном этапе привлекли прежде всего объекты близ городов Кумамото и Хитоёси – объекты, которые считаются то ли гробницами, то ли храмами в скальных массивах. На имевшихся в интернете фотографиях эти объекты выглядели довольно прилично, давая надежду на то, что там есть шансы увидеть и какие-либо следы нетривиальных технологий в обработке камня. Особенно привлекали внимание имевшиеся явно искусственные плоскости, поскольку именно по качеству исполнения плоскостей часто удается определить уровень применявшихся при их создании технологий.

Рис. 40. Скальные помещения близ Кумамото

Увы. Нам уже неоднократно доводилось убеждаться в том, что очень часто фотографии, какой бы высококлассной техникой они бы ни были сделаны, не передают всех нюансов реальных объектов. Тем более в тех случаях, когда речь идет о снимках, на которых виден лишь общий вид. Фотоаппарат (да и видеокамера тоже) имеет свойство довольно серьезно «сглаживать» имеющиеся в реальности неровности и погрешности.

Именно с этим мы и столкнулись в скальных объектах близ Кумамото и Хитоёси. То, что на фото выглядело ровными плоскостями, на деле оказалось не столь уж и ровным. Вдобавок, плоские поверхности были не результатом тщательного и кропотливого искусственного выравнивания, а лишь побочным следствием того, что помещения создавались в скальном массиве, состоящем из сланцевых пород. Сланец как раз характеризуется наличием слабо связанных между собой плоских слоев, разделяя которые можно автоматически получать достаточно ровные поверхности.

Кроме того. Сланцевые породы камня достаточно мягкие, вследствие чего они довольно легко поддаются обработке при использовании даже самых простых технологий и инструментов. С учетом же того, что, как полагают историки, на рубеже периодов Дзёмон и Яёй, в Японию были привезены из Китая и Кореи не только медные, но и бронзовые (и даже железные) инструменты, обработка подобных пород не представляла особых проблем. Тем более, что выглядевшее на некоторых фотографиях храмами на поверку оказалось всего лишь скромными комнатушками, в которые в лучшем случае могут поместиться два-три человека, да и то не в полный рост.

То, что при создании этих комнатушек использовались довольно простые технологии и инструменты, наглядно демонстрируют многочисленные следы зубила или кайла, которые имеются не только во внутренних углах (где они сохраняются чаще и лучше всего), но и на поверхностях стен и перекрытий.

Рис. 41. Следы ручной обработки стен скальных помещений близ Хитоёси

Размер скальных помещений и отсутствие сообщения между отдельными комнатушками вполне позволяет отбросить версию древних храмов. Для функционирования в подобном качестве эти объекты совершенно не годятся. И даже если они сейчас и почитаются «священными», на что указывают специально установленные рядом алтари со скульптурками святых и божков, то это – уже более позднее изменение функционального назначения данных объектов.

Не вызывает доверия и версия скальных гробниц. Для гробниц объем целого ряда комнатушек представляется излишним. Гораздо больше это все похоже на скромного размера жилища. Точнее – на небольшие помещения для ночлега и для укрытия от непогоды, которые, например, широко использовались на Ближнем Востоке в качестве подобных убежищ в период раннего христианства.

Иногда приходится встречаться с недоумением по поводу того, зачем вообще людям надо было рубить скалу и углубляться в гору. Ведь даже для мягких пород камня на это приходится тратить немало усилий. Особенно в условиях, когда под рукой лишь самые простейшие инструменты. Не лучше ли что-то построить рядом?..

Однако не стоит забывать, что Япония находится в весьма сейсмоопасном районе, и землетрясения тут – рядовое явление. В этих условиях любые искусственные постройки всегда таят в себе угрозу разрушения. И помещения внутри скального массива оказываются в гораздо более выигрышном положении. Ведь при землетрясении эти помещения ходят из стороны в сторону вместе со всей скалой или даже горой и оказываются гораздо более прочным и надежным объектом, нежели какая-либо конструкция, собранная из отдельных частей.

Рис. 42. Алтарь рядом с «комнатушками» в Хитоёси

Впрочем, искусственные постройки на заре известной истории Японии также возводились. Среди них, например, такие конструкции, как дольмены, которые широко распространены практически по всему евразийскому континенту и чем-то напоминают большие скворечники. Чаще всего на Японских островах встречается самый простой вариант – дольмены из минимального количества плит в форме обычной коробки, хотя порой и весьма красочно разрисованной различными геометрическими узорами. Нередко для укрепления конструкции эти дольмены дополнительно обкладывались камнями или засыпались землей, образующей при этом небольшой курган.

Рис. 43. Узоры на стенах дольмена (о.Кюсю)

Такие засыпанные сверху дольмены, по имеющейся классификации мегалитов, правда, уже ближе к коридорным гробницам, поскольку к дольмену чаще всего пристраивался коридор. В Японии такой коридор нередко оставался открытым. Подобную конструкцию мы видели, например, на острове Хонсю близ городка Футю.

Эта гробница под названием Оичи-кофун располагается на вершине холма и представляет собой, если так можно выразиться, трехкомнатный дольмен, составленный из плоских плит. Три небольшие квадратные комнатушки, собранные из таких плит и засыпанные землей, расходятся в разные стороны от конца коридора с открытым верхом. Ныне эта конструкция дополнительно укреплена от размывающих грунт дождей мешками с песком.

Рис. 44. Оичи-кофун

Весьма скромный размер комнатушек, в которых можно уместиться только на корточках, вполне соответствует мнению археологов и историков, что конструкция служила местом захоронения. Разве что в данном случае, речь скорее всего должна идти о каком-то семейном захоронении достаточно важного и значимого лица, поскольку вряд ли подобную гробницу мог позволить себе рядовой японец.

Качество обработки каменных плит, равно как и характер имеющейся кладки не вызывают никаких сомнений в использовании при строительстве Оичи-кофун самых простых ручных технологий. Да и размер плит весьма скромный – они не превышают по весу нескольких сотен килограммов. Такие плиты вполне легко перемещаемы с помощью обычного рычага. Все полностью соответствует тому уровню развития технологий и инструментов, который имелся на Японских островах в период Кофун, то есть в период массового строительства подобных гробниц (V-VII век нашей эры).

Рис. 45. Внутри Оичи-кофун

Естественно, что устойчивость подобного сооружения оставляет желать лучшего. И Оичи-кофун, судя по всему, не выдержал проверку временем на прочность – археологи явно подняли и укрепили упавшие плиты. Следы этого ремонта тут тоже вполне отчетливо видны.

Общее стремление японцев к порядку и чистоте, которое буквально бросается в глаза на улицах городов и поселков, похоже, сказывается и на археологических памятниках. Возможно, их раздражают руины, в которые неизбежно со временем превращаются древние объекты. Ведь руины – это тоже своего рода «беспорядок», который явно не вписывается в местный менталитет. Поэтому и археологические памятники японцы также стремятся привести в благопристойный вид, удобный для обозрения многочисленными туристами, среди которых не только приезжие, но и жители самой страны.

Однако это стремление к облагораживанию древнего наследия неизбежно имеет и негативные последствия – порой ремонт и реставрация производятся так, что получившийся в итоге объект просто выпадает из исторического контекста и перестает представлять интерес для тех, кто хочет разобраться в реальном, а не декоративном прошлом. С одним из примеров подобной реставрации нам довелось столкнуться буквально в первый же день нашей поездки, когда мы посетили древнюю гробницу Хачиман-яма-кофун, находящуюся в семидесяти километрах к северу от Токио.

Рис. 46. Хачиман-яма-кофун

Хачиман-яма-кофун представляет собой гробницу с несколькими камерами, соединенными между собой коридорами, которые в итоге образуют вытянутую структуру. При строительстве использовалось два разных типа кладки. Часть стен сложена из совсем небольших блоков, а другая часть стен и перекрытия – из плоских блоков сланцевых пород.

И на мелких камнях, и на плитах – как внутри, так и снаружи – мы в изобилии обнаружили следы машинных инструментов. Но при ближайшем же рассмотрении выяснилось, что это современные следы, появившиеся на камнях в ходе реставрации гробницы. Часть следов оставил отбойный молоток еще при откалывании блоков в каменоломне, а часть – дисковые пилы типа болгарки, которая при разрезании камня оставляет вполне характерный след в виде концентрических окружностей, смещенных относительно друг друга.

Реставрация же носила здесь столь масштабный характер, что порой трудно определить, где вообще находятся хоть какие-то действительно древние блоки. В итоге результат реставрации хоть и выглядит красиво, но совершенно потерял свою историческую ценность. Гробница теперь годится разве что для периодически привозимых сюда школьников, выполняя роль своеобразного «учебного пособия» по истории Японии.

Рис. 47. В одной из камер Хачиман-яма-кофун

С другой стороны, вряд ли реставраторы слишком кардинально что-то меняли. Скорее всего они все-таки придерживались тех размеров и принципов кладки, которые можно было проследить в древних руинах. И это позволяет сделать вывод, что исходное сооружение было вполне в рамках тех возможностей и технологий, которыми обладало японское общество времен уже упоминавшегося периода Кофун. Даже при условии того, что использование сланцевых плит значительно облегчало решение вопроса создания перекрытий, а размер самых больших плит был вполне скромный (вес не более одной-двух тонн), конструкция сооружения и каменная кладка весьма далеки от идеального состояния.

Несмотря на все свои недостатки, Хачиман-яма-кофун неожиданно помогла нам разобраться в одном вопросе, относящемся к сооружениям более поздней эпохи, но весьма долго смущавшем многие «альтернативные умы». Дело в том, что нередко у средневековых сооружений в Японии встречается такая кладка, которая внешне очень похожа на полигональную – то есть кладку не из прямоугольных блоков, а из блоков, имеющих более сложную форму боковых граней с большим количеством углов (отсюда и термин «полигональная»). Такая кладка, например, встречается в основании стен, окружающих императорский дворец в Киото.

Рис. 48. Кладка в Киото, похожая на полигональную

Подобная кладка внешне похожа на ту мегалитическую полигональную кладку в древних перуанских сооружениях, где прослеживаются следы очень высоких технологий (во многом превышающих даже современные). Это сходство и порождает «брожение умов», заставляя некоторых даже выдвигать предположение, что японцы в средние века каким-то образом овладели аналогичными развитыми технологиями обработки камня.

В Хачиман-яма-кофун также есть участки стен с аналогичной кладкой, хоть и довольно небрежно собранной – с заметными перекосами и щелями между блоками. Ее можно было видеть, находясь внутри гробницы. Но здесь имелась возможность взглянуть на эту кладку и с обратной стороны, для чего требовалось лишь выйти из гробницы и посмотреть на нее снаружи. То, что внутри выглядит полигональной кладкой, снаружи больше походит на простую груду практически необработанных булыжников, скрепленных раствором. Блоки имеют лишь одну обработанную «фасадную» грань. И далее для такой кладки я буду использовать более корректный термин – «псевдополигональная кладка».

Рис. 49. Псевдополигональная кладка в Хачиман-яма-кофун внутри и снаружи

Такая кладка кардинально отличается от действительно полигональной мегалитической не только размером используемых блоков, но и – главное – тем, что тесное соединение соседних блоков по границе сложной формы осуществляется лишь по тонкому внешнему краю, а вовсе не по всей толщине блоков, как это имеет место в перуанских сооружениях. Более того: перуанская полигональная кладка выполняет так называемую несущую функцию, то есть выдерживает нагрузку со стороны всех вышележащих слоев, а псевдополигональная выполняет лишь функцию декоративную, облицовочную. И если для действительно полигональной кладки с тщательнейшей подгонкой огромных блоков по всей их толщине требуются весьма развитые технологии обработки камня и нетривиальные инженерные подходы, то для псевдополигональной ничего подобного не нужно – все вполне осуществимо с использованием довольно простых приемов и инструментов.

Рис. 50. Полигональная мегалитическая кладка в Куско (Перу)

И остается всего один вопрос – откуда японцы еще полторы тысячи лет назад (время создания Хачиман-яма-кофун) взяли пример для подражания?.. Если из Перу, то для этого они должны были пересечь Тихий океан и достигнуть берегов Южной Америки задолго до открытий Колумба. А если не из Перу, то ближайшая псевдополигональная кладка попадалась нам лишь в Средиземноморье – в древних сооружения в Италии и Греции, до которых из Японии много тысяч километров.

Хотя, конечно, на рубеже нашей эры уже давно имелся Шелковый путь и другие торговые пути, покрывавшие в итоге всю Евразию от Атлантического до Тихого океана. Так что, хотя бы чисто теоретически, информация о псевдополигональной кладке в Средиземноморье вполне могла попасть на Японские острова…

Рис. 51. Псевдополигональная кладка в Дельфах (Греция)

Целый ряд гробниц, датируемых археологами также периодом Кофун, находится в парке А, расположенном между городами Киото и Нара на острове Хонсю. Парк имеет целых пять официальных археологических зон и занимает площадь в несколько гектаров.

Представляется вполне естественным для такой небольшой страны как Япония, что подобная большая площадь вовсе не пустует и местами довольно плотно застроена частными домами, которые находятся прямо по соседству с археологическими памятниками. Однако несмотря на постоянный туристический поток, жители этих домов зачастую понятия не имеют, что именно археологи нашли буквально на соседнем с ними участке. Похоже, японцы не страдают излишним любопытством. В результате в поисках некоторых древних объектов нам приходилось изрядно покружить даже при условии того, что сопровождавший нас Евгений Шлакин весьма неплохо владеет японским языком. Так, например, было с гробницей Себуке-кофун, которую нам удалось найти далеко не с первой попытки.

Этот древний объект еще не доведен японцами до той стадии аккуратности и чистоты, который они считают необходимым для допуска туда туристов, поэтому гробница закрыта для посещения. Нас встретила запертая на замок калитка, преграждавшая доступ внутрь. Через промежутки между рейками калитки можно было лишь увидеть, что внутри стоят какие-то саркофаги.

Рис. 52. Себуке-кофун

Подобная ситуация нас никоим образом не устраивала, поскольку в таких условиях не было возможности хоть как-то оценить качество изготовления саркофагов и осмотреть конструкцию самой гробницы. Благо рядом не было никаких смотрителей, а жителей соседних домов, практически вплотную примыкавших к холму, на котором стоит гробница, совершено не интересовало, что мы тут делаем. Так что буквально через несколько минут нам удалось обнаружить под полиэтиленом, прикрывавшим гробницу сбоку от калитки, щель, вполне достаточную, чтобы туда мог протиснуться человек не очень крупных размеров. Естественно, что мы не могли не воспользоваться представившейся нам возможностью поближе ознакомиться с древним объектом.

При ближайшем осмотре выяснилось, что гробница сложена из весьма небрежно обработанных гранитных блоков весом, по нашим оценкам, не более десятка тонн. Вес хоть и немалый, но и некритичный для ручной работы. Впрочем, и эти блоки уложены не очень аккуратно – с весьма заметными щелями между соседними блоками.

Разочаровали и саркофаги. Во-первых, сделаны они из песчаника – материала, который очень легко обрабатывается самыми простейшими и не очень твердыми инструментами. А во вторых, работа даже со столь мягким материалом оставляла желать лучшего – плоскости, грани, углы и другие детали имели хорошо заметные на глаз отклонения от идеального исполнения. Вдобавок, местами просматривались и следы простых ручных инструментов. В общем, все опять вполне укладывается в официальную версию историков, относящим гробницу к периоду Кофун.

Рис. 53. Саркофаги в Себуке-кофун

Другая гробница на территории парка А – Уеяма-кофун – в период нашего посещения проходила стадию активной подготовки к массовому потоку туристов и была накрыта большим металлическим ангаром, наглухо закрывавшим даже хоть мало-мальский обзор как содержимого гробницы, так и ее самой. А на дверях ангара висел внушительный замок.

При желании, конечно, и этот замок можно было бы преодолеть. Но после увиденного в Себуке-кофун у нас не возникло желания проникать в Уеяма-кофун с нарушением правил, поскольку доступные в интернете фотографии явно указывали на то, что мы сможем увидеть лишь практически тоже самое, что и в предыдущей гробнице. Разве что саркофаг в ней всего лишь один и чуть отличается по форме, но материал – все тот же легко поддающийся обработке песчаник.

Рис. 54. Гробница Уеяма-кофун и найденный в ней саркофаг

Сомнения начинаются

Однако в парке А далеко не все, что историки называют гробницами, полностью соответствует как объявленному назначению и возрасту древних объектов, так и уровню развития технологий японского общества периода Кофун.

Один из таких объектов имеет весьма забавное название – Онино-сечин, что означает «Ночной горшок дьявола». Если быть более точным, это на самом деле два ныне отдельно лежащих камня, которые, по мнению археологов, ранее составляли единое целое – своеобразный дольмен, нижняя часть которого представляет собой плоскую плиту, а верхняя – каменную «чашу», образовывавшую ранее стенки и потолок дольмена.

Рис. 55. Реконструкция прежнего вида Онино-сетчин

Нижняя часть (плита) находится на небольшом холме – там, где, как предполагают, располагалась ранее и вся конструкция в целом. Плита имеет длину около 4,5 метров, ширину – около 2,7 метров, высоту – около 1 метра, и весит примерно 25-30 тонн.

Верхняя часть плиты не вся ровная – в ней имеются конструкционные выемки, которые, как считается, служили в том числе для фиксации на ней верхней части «дольмена». Кроме этих явно изначально задуманных выемок на плите видны также несколько рядов углублений, подготовленных для того, чтобы с помощью вставляемых туда клиньев расколоть плиту на части. Как предполагают историки, плиту пытались расколоть для того, чтобы использовать камни для строительства одного из замков неподалеку.

Рис. 56. Нижняя часть (плита) Онино-сетчин

Верхняя часть («чаша») имеет внутреннюю ширину около полутора метров, высоту – около трех метров и весит, по грубым прикидкам три-четыре десятка тонн. Располагается она в перевернутом положении у подножия холма, на котором находится нижняя часть Онино-сетчин. Сделано «чаша» не очень аккуратно – ровных углов и точно выдержанных плоскостей нет, но возможно, они и не требовались. Качество же обработки поверхностей вполне соответствует простым ручным технологиям.

Две боковые плоскости, которые, если полагаться на реконструкцию первоначального облика Онино-сетчин, должны были опираться на нижнюю плиту, разнятся по уровню примерно сантиметров на пять. И если, находясь сбоку от перевернутой «чаши» постепенно опускать голову, то видно, что, когда одна плоскость сливается в единую линию, вторая плоскость опоры явно выступает над этой линией. При этом аналогичная разница боковых выемок есть и на плите, на которой будто бы стояла эта «чаша» раньше. Это указывает в пользу того, что реконструкция начального вида объекта, выполненная археологами, вполне корректна и может быть правильной.

Рис. 57. Верхняя часть («чаша») Онино-сетчин

И вроде бы все хорошо. Но есть один странный нюанс.

Дело в том, что для того, чтобы при условии правильности реконструкции начального вида объекта его верхняя часть оказалась в своем нынешнем положении, ее нужно было не просто снять с плиты – необходимо было еще протащить эту «чашу» метров двадцать до края холма, сбросить вниз, а затем еще оттащить метров на двадцать в сторону. И это при условии того, что «чаша» весит несколько десятков тонн.

Можно, конечно, предположить, что верхняя часть Онино-сетчин оказалась в своем нынешнем положении в результате землетрясения, ведь Япония, как уже говорилось, находится в весьма сейсмоопасном районе. Но тогда, учитывая расстояния и массу «чаши», а также то, что благодаря своей конструкции «чаша» в исходном положении была весьма устойчива, это должно быть очень сильное землетрясение – на уровне предельных 10-11 баллов. Ведь даже если предположить, что ранее склон холма был несколько иной, «чаша» все равно должна была каким-то образом переместиться по горизонтали в сторону в сумме на добрые полсотни метров.

Но тогда почему при столь сильном землетрясении остались не разрушенными гробницы в том же парке А, которые построены из куда меньших блоков и датируются историками одним периодом с Онино-сетчин?.. Хотя бы та же Себуке-кофун с двумя саркофагами, которую нам удалось осмотреть (см. ранее)…

Кроме того, по поводу Онино-сетчин есть весьма любопытная местная легенда. Согласно этой легенде, здесь жил демон, который обманом заманивал случайных путников и съедал их. Нижнюю часть Онино-сетчин – плиту – он использовал в качестве своеобразной «разделочной доски» для несчастных жертв, а верхнюю – «чашу» – в качестве обычного «ночного горшка», в который демон справлял нужду.

Из столь забавной легенды можно сделать сразу несколько важных выводов.

Во-первых, на момент появления легенды составной объект уже был разрушен. Ведь в исходном целостном положении его части невозможно было использовать так, как их якобы использовал демон.

Во-вторых, к этому времени местные жители уже явно понятия не имели, кто создал Онино-сетчин и зачем. Равно как и о том, кто или что разрушило исходный объект.

И в-третьих, в легенде демон вовсе не фигурирует в качестве создателя Онино-сетчин, а лишь использует его уже раздельно лежащие части. Причем ему и не требовалось создавать, например, «чашу», поскольку справлять нужду он мог где угодно – и без этой самой «чаши».

Все это, пусть и косвенно, указывает на то, что датировки археологов ошибочны, и Онино-сетчин является очень и очень древним объектом. Гораздо древнее упоминавшихся ранее гробниц парка А. И не только создан, но и разрушен задолго до периода Кофун…

Если же учесть тот факт, что шизоиды, как правило, мало внушаемы и даже более того – упрямы и негативистичны, то мы сможем легко ответить на сакраментальный вопрос, почему среди выдающихся ученых, особенно в сфере точных наук, так много людей с отчетливым преобладанием шизорадикала. Творчество выдающихся ученых – глубокомысленных метафизиков, систематиков, гениальных революционеров в науке, опрокидывающих замшелые парадигмы, – почти обязательно несет на себе печать некоего благородного безумия. Тут можно вспомнить известное высказывание Нильса Бора по поводу гипотезы, представленной на суд уважаемого синклита, что теория эта, разумеется, безумна, но весь вопрос в том, достаточно ли она безумна для того, чтобы быть истинной.

Обычный человек, в меру социализованный и критичный, склонен сомневаться в достоверности полученных им результатов, особенно если они принципиально расходятся с общепринятыми представлениями. Слишком велико давление среды, особенно важно мнение коллег. Шизоида такие пустяки не трогают. Будучи человеком «кривой логики», а также в силу полнейшего равнодушия к мнению окружающих (он всегда знает, как надо) и благодаря своей уникальной способности к неожиданным сопоставлениям несопоставимых вещей, он легко идет ва-банк, с бестрепетной отвагой преображая (иногда до неузнаваемости) лицо той дисциплины, в которой работает. Излишне говорить, что одних только шизоидных черт характера для такого подвига недостаточно. А вот если к железобетонной уверенности в собственной правоте присоединяются оригинальный талант и высокий профессионализм, то образовавшаяся в результате гремучая смесь творит чудеса, создавая подлинных революционеров в любых областях знания.

А всегда ли так плоха пресловутая кривая логика? Некоторый процент чудаков просто необходим. И слава богу, что живут на свете люди, хронически не умеющие мыслить стереотипно, потому что без этого необходимого витамина (о фундаментальной науке мы даже не говорим) невозможно себе представить, например, сколько-нибудь серьезной поэтической оригинальности. Между прочим, люди с так называемым дефектом логического чувства хороши еще и тем, что им можно беспрепятственно вывалить любую галиматью, не успевшую отлиться во что-то удобоваримое. Они (и только они) вас как раз поймут и оценят, потому что вообще замечательно понимают все неясное.

Кстати говоря, было бы весьма любопытно проследить соотношение радикалов «шизо» и «цикло» в искусстве. Кречмер, например, полагал, что полнокровная реалистическая проза – это безусловная вотчина циклотимиков (Бальзак, Золя, Рабле), а моральное проповедничество – удел шизотимиков par excellence (Шиллер, Руссо). Здесь нужно быть вдвойне осторожным, потому что столь тонкие материи, зыбкие и неоднозначные, оставляют широчайший простор для разного рода субъективных истолкований. Но кое-что тем не менее брезжит: утонченные эстеты, озабоченные в основном формальной стороной дела и стилистическими изысками (достаточно назвать Чюрлениса или Дали), тяготеют все-таки преимущественно к шизотимному полюсу.

Сказанное, конечно, не означает, что можно ставить знак равенства между одаренностью и тем или иным типом характера. Собственно, об этом мы уже говорили. Характерологические особенности могут в лучшем случае ускорить (или, наоборот, затормозить) развертывание творческих потенций индивида. Еще Кречмер отмечал, что психопатия – не входной билет на Олимп наук и искусств, что имеются высокоинтеллектуальные и слабоумные психопаты, так же как и высокоинтеллектуальные и малоодаренные обычные люди. Проиллюстрируем эту нехитрую максиму двумя примерами.

Первый случай был описан чешским психиатром Стухликом. В течение нескольких лет он наблюдал талантливого математика, заболевшего шизофренией. По словам больного, много лет назад, когда он был совсем молодым человеком, на окраине деревни, где он тогда жил, потерпел аварию летательный аппарат неизвестного типа. Весь экипаж погиб, а в живых осталась только одна девушка, которая впоследствии стала женой больного. От нее он узнал, что это был космический корабль, прилетевший с планеты Астрон. С тех пор жизнь больного решительно переменилась. Он приступил к составлению словарей и грамматик основных языков, распространенных на мифической планете. Он рисовал географические карты, готовил пространные сводки и толстенные справочники, касающиеся народонаселения далекой планеты, ее экономической и политической жизни. Дошло до того, что больной составил даже расписание поездов на одной из крупнейших железнодорожных станций Астрона. Наиболее полно был разработан язык исхи (выдуманный, разумеется, самим больным). Грамматика этого языка оказалась настолько подробной и пригодной к практическому использованию, а словарный состав – столь обширным, что больной без труда разговаривал на языке исхи и даже написал на нем несколько повестей и романов. Другие языки находились в стадии разработки. Профессиональные лингвисты, приглашенные в качестве экспертов, оценили работу, проделанную больным, очень высоко. Они в один голос заявили, что такой труд свидетельствует не только о незаурядном даровании автора, но и о его блестящей профессиональной подготовке в сфере прикладной и теоретической лингвистики. Свою выписку из истории болезни Стухлик закончил так: «Больной заявляет, что создаст столько языков, сколько захочет...»

Теперь случай номер два, свидетелем которого был автор этих строк в студенческие годы. В Пермской областной психиатрической больнице находился в то время один пожилой шизофреник (он был родом из деревни и имел четыре класса образования, а отрекомендовался в начале беседы специалистом по нефти и хлебу). Согласно его оригинальной концепции, кровь людей и животных, скопившаяся в подпочвенных пустотах, после ряда сложных метаморфоз превращается в нефть. Каким-то хитроумным способом, в духе «кривой логики» шизофреника (сейчас уже трудно вспомнить детали), вся эта петрушка увязывалась с урожаем зерновых.

Резюме: несмотря на несопоставимый уровень в плане общего образования и профессиональной подготовки, герои этих двух историй почти что близнецы-братья. И в том и в другом случае мы видим родовые черты шизофренического способа мышления: формирование сверхценной идеи, парадоксальная логика «шиворот-навыворот», тяготение к абстрактным схемам в ущерб деталям, некритичность и негативизм.

А как дело обстоит с тем, что у добродетели нос острый, а у юмора – толстый? (Помните игривый кречмеровский пассаж, которым мы начали предыдущую главу?) Другими словами, как быть с чувством юмора, которое, вне всякого сомнения, является одной из важнейших характеристик личности? Казалось бы, жизнерадостный циклоид должен в этом вопросе дать сто очков вперед сухарю шизотимику. С одной стороны, убийственно серьезные люди, так называемые агеласты (как, кстати говоря, и ипохондрики, что часто совпадает), тяготеют преимущественно к шизотимному полюсу. Но при более пристальном взгляде на проблему такая удобная и логичная схема немедленно рассыпается в пыль. Конечно, если речь идет о юморе сочном, полнокровном, земном, о торжестве материально-телесного (вспомним хотя бы Франсуа Рабле!), то это родовая вотчина циклотимика. А вот тончайшую иронию, парадоксальное остроумие, ядовитую сатиру, уничтожающую язвительность мы в избытке обнаружим у классических шизоидов. За примерами далеко ходить не надо – тут и Гоголь, и Свифт, и Бернард Шоу. Что поделаешь, каждому свое...

А вот меньше всего юмора вроде бы у эпитимиков, хотя и здесь я бы не стал спешить с выводами. (Можно вспомнить Наполеона Бонапарта, как-то сказавшего актеру-трагику Тальма, у которого он в молодости брал уроки: «Я, конечно, наиболее трагическое лицо нашего времени».)

Кречмеровская дихотомия в свое время произвела эффект разорвавшейся бомбы и была моментально подхвачена многочисленными последователями. Работы сыпались как из рога изобилия. Выдающийся отечественный психиатр Пётр Борисович Ганнушкин (1875-1933) нашел подход Кречмера плодотворным и заметно расширил его типологию. Вдобавок кречмеровская классификация характеров пересекалась в ряде пунктов с учением Ганнушкина о пограничной психиатрии, которое он в ту пору усиленно развивал. Были дополнительно описаны эпилептоиды, психастеники, группа истерических характеров и еще несколько типов.

Не обошлось, разумеется, и без критики, в которой было много как справедливого, так и несправедливого. Больше всего Кречмера упрекали за то, что он двигался по направлению от патологии к норме. Что, теперь едва ли не каждого нужно считать потенциальным шизофреником или эпилептиком? Почему для описания характера здорового человека столь обильно привлекается психопатологический материал? С другой стороны, и классическая четырехчленная классификация темпераментов, восходящая к Гиппократу и Галену, и многочисленные типизации характеров по другим критериям (и павловская схема, о которой мы писали выше, в том числе) – далеки от совершенства. Ну и кому же удалось до конца объяснить человека со всеми его потрохами?

Не в меру ретивым критикам, которые бьют Кречмера и его последователей за то, что они якобы переусердствовали по части психопатологии, можно многое возразить. В самом деле: когда говорят о «нормальной личности» или «нормальном характере», то невольно впадают в некоторое противоречие, поскольку само слово «личность» подчеркивает индивидуальное, особенное, противоположное норме или середине. Решительно то же самое относится и к характеру. Когда говорят о наличии у кого-то того или иного характера, то тем самым неизбежно указывают на известную однобокость его психической организации, дают понять о присутствии в его психике некоторой дисгармонии. В переводе с греческого слово «характер» означает «черта, особенность». Характер – это как раз именно то, что отличает одного человека от другого, поэтому наличие каких-то преобладающих черт характера уже само по себе говорит об отсутствии равновесия во взаимоотношении отдельных сторон душевной деятельности. Ведь если бы мы имели под наблюдением человека с идеально-нормальной психикой (что, конечно, абсолютная утопия), то вряд ли можно было бы говорить о наличии у него того или иного характера, потому что в его душевной организации нет ни единой черточки, выделяющей его из общего ряда. Вот как пишет об этом Ганнушкин: «Ясно, что изучение характеров может быть плодотворным только в том случае, если оно выйдет из узких рамок нормальной психологии и будет руководствоваться данными, кроме того, патопсихологии. Все это совершенно ясно уже a priori , но то же самое становится совершенно определенным и незыблемым из данных опыта. Если взять любое описание характеров или темпераментов, хотя бы то, которое сделано знаменитым Кантом (имеется в виду «Антропология» Иммануила Канта. – Л. Ш.), если вдуматься и вчитаться в это описание, если сопоставить его с нашим клиническим опытом, то нужно будет прийти к совершенно определенному выводу, что описание так называемых нормальных темпераментов до мелочей совпадает с описанием психопатических личностей, взятым из клинической психиатрии; можно сказать даже больше, что правильное понимание этих типов, этих темпераментов сделалось возможным только с тех пор, когда в основу этого понимания была положена психиатрическая точка зрения».

Мы не имеем здесь намерения подробно разбирать расширенную типологию Кречмера, поэтому в заключение коротко остановимся только на одной группе – эпилептоидах. Уже из самого термина видно, что эпилептоид находится в таком же отношении к эпилепсии, как шизоид к шизофрении. Попросту говоря, эпилептоид – значит похожий на эпилептика. «С крестом на шее, с Евангелием в руке и камнем за пазухой» – так охарактеризовал этот тип классик немецкой психиатрии Эмиль Крепелин. Это высказывание часто вспоминают, когда очерчивают эпитимный характер – сочетание брутальности, угодливости, педантичности и вязкости.

В описаниях старых психиатров исчерпывающе представлен омерзительный облик эпитимика: чрезвычайно жестокий, лживый, вспыльчивый, льстивый, обуреваемый страстями и непреклонный в достижении своей цели, сладострастный ханжа и ревнивец, но при этом педант, патологически обстоятельный, прилипчивый и вязкий. Очень неприятный и тяжелый человек. Достоевский нарисовал целую галерею таких типов – достаточно сравнить Ставрогина, Смердякова и Федора Карамазова. Достоевский был не только гениальным психопатологом, но и сам, как известно, страдал эпилепсией, поэтому у него так все убедительно получилось. Владимир Леви абсолютно прав: «Разумеется, нельзя понять Достоевского через одну эпилепсию, но неистовое дыхание „священной болезни“ слышится в каждой его строчке...»

Классический портрет эпилептоида – это образ Порфирия Владимировича Головлева (по прозвищу Иудушка) у Салтыкова-Щедрина. Говорят, что великий русский сатирик писал с натуры, имея в виду своего родного брата, тяжелого эпилептика. Получился идеальный тип, хоть сейчас в учебник: и вязкость, и обстоятельность, и слащавость, и шутки-прибаутки, и бесконечные литоты – все тут как тут. Позволим себе небольшую цитату:

« – Метель-то, видно, взаправду взялась, – замечает Арина Петровна (мать Иудушки Головлева. – Л. Ш. ), – визжит да повизгивает!

– Ну и пущай повизгивает. Она повизгивает, а мы здесь чаек попиваем – так-то, друг мой маменька! – отзывается Порфирий Владимирыч.

– Ах, нехорошо теперь в поле, коли кого этакая милость Божья застанет!

– Кому нехорошо, а нам горюшка мало. Кому темненько да холодненько, а нам и светлехонько, и теплехонько. Сидим да чаек попиваем. И с сахарцем, и со сливочками, и с лимончиком. А захотим с ромцом, и с ромцом будем пить.

– Да, коли ежели теперича...

– Позвольте, маменька. Я говорю: теперича в поле очень нехорошо. Ни дороги, ни тропочки – все замело. Опять же волки. А у нас здесь светленько, и уютненько, и ничего мы не боимся. Сидим мы здесь да посиживаем, ладком да мирком. В карточки захотелось поиграть – в карточки поиграем; чайку захотелось попить – чайку попьем. Сверх нужды пить не станем, а сколько нужно, столько и выпьем. А отчего это так? Оттого, милый друг маменька, что милость Божья не оставляет нас. Кабы не он, царь небесный, может, и мы бы теперь в поле плутали, и было бы нам и темненько, и холодненько... В зипунишичке каком-нибудь, кушачок плохонькой, лаптишечки...»

Эти люди упрямы, вспыльчивы, нетерпимы к мнению окружающих. Их аффективная установка почти всегда имеет несколько неприятный, окрашенный плохо скрываемой злобностью оттенок, на фоне которого время от времени по ничтожному поводу развиваются бурные вспышки неудержимого гнева, нередко ведущие к опасным насильственным действиям. В семейной жизни это несносные тираны, устраивающие скандалы по пустякам и постоянно делающие домашним всевозможные замечания. Необыкновенная пунктуальность эпитимика проистекает из его категорической убежденности, что все нужно делать именно так, а никак не иначе. Это люди чрезвычайно активные, сверхсоциабельные, идущие к цели напролом, во все вмешивающиеся и всюду ищущие конкретных виновников. Они склонны к образованию сверхценных идей, необыкновенно последовательны, в своей правоте не сомневаются никогда. Такого человека можно остановить только выстрелом из ружья. В плане соматической конституции значительная часть эпилептоидов отличается своеобразным атлетически-диспластическим телосложением. При наличии интеллектуальной одаренности эпитимик способен достичь очень больших высот. Неукротимая, бьющая через край энергия в сочетании с невероятным упорством в достижении своей цели позволяет таким людям буквально сворачивать горы.

Среди выдающихся исторических деятелей немало людей этого типа – Александр Македонский, Цезарь, Магомет, Пётр Великий, Наполеон.

На этом мы оставляем Кречмера в покое и переходим к другим типологиям, авторы которых стремились (при построении собственных схем) по возможности избавиться от угнетающей связи с клиникой.

Аллокативная эффективность – это оптимальная комбинация экономических ресурсов для производителя, дающая оптимальную комбинацию продуктов для потребителя.

В примере с фермером исследовалась оптимальная комбинация ресурсов для производства пшеницы. Если в этот пример добавить тот факт, что фермер в соответствии со спросом на рынке одновременно ищет наилучшую комбинацию производимой им продукции (пшеница или рожь, или немного пшеницы и много ржи, а может быть, еще и овес), то тогда получим пример поиска аллокативной эффективности. В сущности, фермер будет "судить о том, является ли использование того или иного ресурса избыточным, оптимальным или недостаточным при сложившихся ценах на рынке ресурсов и конечной продукции...".

К основным барьерам для достижения максимальной аллокативной эффективности относятся монополизация экономических ресурсов (в результате чего владельцы этих ресурсов не всегда используют их максимально эффективно, в то время как для более рациональных производителей их не хватает), а также закрытость национальных экономик (в результате чего экономика упускает возможность полностью использовать спрос и предложение на зарубежных рынках).

Вследствие аллокативной неэффективности возникает ситуация, которую называют технической неэффективностью (X-неэффективностью), когда фактический объем продукции ниже максимально возможного уровня (т.е. ниже границы производственных возможностей), а издержки и цены на эту продукцию выше минимально низкого уровня. Примером может быть строительство жилья в России, особенно в крупных городах, где при поддержке местных властей господствуют фирмы-монополисты, не допускающие активной конкуренции ни со стороны отечественных, ни со стороны зарубежных строителей. В результате в стране строится жилья меньше, а стоит оно намного дороже, чем в последнее советское десятилетие.

Производственная эффективность

В экономической практике чаще всего измеряют экономическую эффективность в ее узком значении, т.е. как производственную эффективность. Она представлена рядом показателей, в числе которых:

• производительность труда (стоимость произведенной продукции в расчете на численность работников или отработанных ими часов, или же на стоимость затрат труда). Производительность труда в России, рассчитанная по первому варианту, в прошлом десятилетии в период подъема росла ежегодными темпами по 5–7%, в том числе в обрабатывающей промышленности – по 6–9%;
• материало- и энергоемкость (стоимость или количество израсходованных природных ресурсов, в том числе прошедших первичную переработку, – сырья, материалов и полуфабрикатов, а также топлива и энергии, по отношению к стоимости произведенной продукции). Так, в 2010 г. в России было израсходовано 1,043 трлн т условного топлива (1т у.т. = 7000 ккал), объем выпущенной продукции составил 44,9 трлн руб., т.е. на выпуск 1 руб. продукции расходовалось 23 г топлива;
• капиталоемкость (стоимость использованного физического капитала, точнее, основного капитала, в расчете на стоимость произведенной продукции) или капиталоотдачу (обратный показатель, получаемый делением стоимости произведенной продукции на стоимость использованного физического капитала, точнее, основного капитала). Так, в 2010 г. в нашей стране стоимость основного капитала без учета незавершенного строительства составила 93,2 трлн руб. и было выпущено продукции на 44,9 трлн руб. Для расчета капиталоемкости разделим первую величину на вторую и получим коэффициент капиталоотдачи в размере 1,94, т.е. для выпуска продукции на 1 руб. требовалось 2,075 руб. основных фондов. При расчете капиталоотдачи поменяем числитель и знаменатель местами и получим коэффициент 0,48, т.е. на 1 руб. основного капитала выпускалось продукции на 48 коп. При более детальном анализе капиталоемкости (капиталоотдачи) используют также показатель приростной капиталоемкости (капиталоотдачи), который показывают, сколько рублей инвестиций требуется для увеличения выпуска продукции на 1 руб. (на сколько копеек увеличится выпуск продукции при осуществлении инвестиций на 1 руб.).

Для определения эффективности использования всех ресурсов (точнее, для измерения роста эффективности их использования как вклада в экономический рост страны) измеряют совокупную производительность факторов (совокупную факторную производительность ). По оценке, в 1990–2007 гг. она обеспечила 52–54% экономического роста развитых стран.

Фирмы для расчета эффективности своей деятельности используют ряд показателей. В российской статистике публикуются прежде всего такие из них, как рентабельность активов и рентабельность проданных товаров и продукции (работ, услуг). Первый показатель рассчитывается как соотношение прибыли фирмы и стоимости ее активов. В предкризисные годы этот показатель в России составлял 6–9%, в последующие – 5–7%. Второй показатель более узкий – он рассчитывается как соотношение между стоимостью и себестоимостью проданных товаров и услуг. В предкризисные годы он был на уровне 10–14%, затем – около 11%.

Все это стоимостные показатели, т.е. измеряемые в денежных средствах. Если измерять их только в физических величинах, то тогда это будут показатели не экономической, а технологической эффективности, которая отличается от стоимости ресурсов. Например, из 1 куб. м необработанной древесины в России выпускают 45 г газетной бумаги, или 58 г типографской бумаги, или 61 г писчей бумаги, или 152 г тарного картона. При этом, согласно технологической эффективности, рационально использовать только новое оборудование, а согласно экономической эффективности можно использовать и старое, которое хоть и менее производительно, но не требует затрат на покупку.

Потребитель при расчете эффективности приобретения и потребления благ, как правило, исходит из альтернативной стоимости, т.е. из стоимости тех благ, от которых ему приходится отказаться при получении желаемого блага. Понятно, что для разных потребителей эта альтернативная стоимость различна, так как их предпочтения (вкусы) неодинаковы. Однако по большинству благ в обществе есть общепризнанная, установившаяся альтернативная стоимость, хотя и она со временем меняется.