Феномены человеческого бытия. Одиночество, коммуникация, любовь. Проблема одиночества в современном мире

26.09.2019

Министерство образования и науки Российской Федерации Санкт-Петербургский Государственный Горный Университет

Одиночество

Философия Студентки 1 курса

Маровой Екатерины Евгеньевны

Проверила Гурецкая Е.М.

Санкт-Петербург 2012

Введение

1. Философия одиночества

Заключение

Список литературы

Введение

В современном обществе практически отсутствует позитивное отношение к одиночеству.

Современное общество стремится контролировать не только социальное поведение человека, но и его внутреннюю жизнь. Осуществляется это, в частности, с помощью ограничения возможности мыслить в одиночестве. Принятые способы поведения, готовые нравственные оценки, а, по сути - отсутствие всяких нравственных ограничений, социальные стереотипы, транслируемые современным обществом, привели к формированию огромной массы людей одинаковых и легко управляемых в своей "одинаковости".

Пребывание с самим собой для многих представителей современного поколения не имеет смысла, а одиночество пугает. В результате индивидуальности стираются, снижается возможность "обмена" как обогащения при общении с другими людьми. Соответственно снижается ценность самого общения, качество заменяется количеством. Это приводит к социальной изоляции, аномии, отчуждению, причинами которых являются страх одиночества и стремление избежать его любым путем.

1. Философия одиночества

О феномене одиночества написано и сказано много: философы, писатели, поэты - все исследовали его, чтобы прояснить его суть.

Одиночество преследует человека на протяжении всей его истории. В наши дни оно стало социальным бедствием, настоящей болезнью современного общества. Попытки философского осмысления этого феномена также имеют очень давние традиции. Но только в XX веке, по словам Н.А. Бердяева проблема одиночества стала "основной философской проблемой, с ней связаны проблемы "я", личности, общества, общения, познания. Среди существующих философских школ наибольшее внимание этому вопросу уделяется в экзистенциальном и феноменологическом направлениях. В работах Сартра, Гуссерля, Камю, Бубера, Хайдеггера и других одиночество человека в мире (вброшенность в мир) занимает одно из центральных мест.

Одиночество принадлежит к числу тех понятий, реальный жизненный смысл которых, казалось бы, отчетливо представляется даже обыденному сознанию. Но эта интуитивная ясность обманчива, ибо она скрывает сложное, подчас противоречивое философское содержание понятия, ускользающее от рационального описания.

Одиночество часто рассматривается как нечто деструктивное по отношению к личности, мешающее ей жить, ставящее преграды и ломающее ее. И часто одиночество рассматривается как следствие давления внешнего мира на личность, которое и вынуждает ее отгораживаться от него, бежать, одновременно страдая от этого.

Одиночество почти всегда воспринимается нами как трагедия. И мы бежим с его вершины вниз, не в силах вынести общение с собственным Я.

Но бегство от одиночества есть бегство от самого себя. Ибо только в одиночестве мы можем понять свое существование как нечто нужное близким и заслуживающее небезразличия и общения. Только пройдя врата одиночества, человек становится личностью, которая может заинтересовать мир. Одиночество - это ось, пронизывающая нашу жизнь. Вокруг нее вращается детство, молодость, зрелость и старость. По сути дела, человеческая жизнь есть бесконечное разрушение одиночества и углубление в него.

Одиночество есть прозрение. В его безжалостном свете замирает обыденность и проступает все самое главное в жизни. Одиночество останавливает время и обнажает нас.

Бегство от одиночества есть бегство в одиночество - то самое одиночество в толпе, на работе, наедине с женой и детьми. Бегство от одиночества - это приближение к космическому одиночеству старости.

Как избежать этого одиночества? Ответить на этот вопрос можно только через появление нового более глубокого вопроса: "В чем смысл одиночества?" Ответом же на него может быть только философия одиночества.

Мышление одиночества всегда распахивает перед нами бездну. В одиночестве мы встречаемся с Богом или дьяволом, обретаем себя или падаем ниц. Поэтому тема одиночества, как и тема смерти, запретная для нашего сознания.

Одиночество можно рассматривать как фундаментальный антипод самим основам человеческого общежития, гуманным межличностным отношениям и, в конечном счете, самой сущности человека. Еще Аристотель заметил, что человек вне общества либо бог, либо зверь. Разумеется, центробежные силы, вырывающие личность из присущего ей социального контекста и ставящие ее в положение "бога" или "зверя", связаны и с такими феноменами, как индивидуализм, эгоцентризм, изолированность, отчуждение и т.д. Но в итоге все эти разнопорядковые факторы, отражающие сложные процессы социального развития общества, приводят к единому результату - к устойчивому состоянию одиночества, связанному с переживанием личностью своей трагической "атомарности", затерянности и заброшенности в безбрежные и теряющие для нее смысл просторы социума. В отличие от объективно возникшей изолированности, которая субъективно может и не восприниматься таковой, одиночество фиксирует внутренний, рефлективный разлад человека с самим собой, сосредоточение на неполноценности своих отношений с миром "других" людей.

Одиночество относится к тем проблемам, которые преследуют человека на протяжении всей его истории. С недавних пор одиночество стали называть социальным бедствием и в настоящее время - это уже опасная болезнь, болезнь многоликая и коварная, вызывающая одновременно сострадание и протест.

Бесправие, нищета, голод, угнетение, войны - беды человечества. Их проявления, как правило, очевидны, а потому и борьба с ними принимает характер мощных движений протеста, объединяющих людей общей целью, возвышающих в человеке человеческое.

Иное дело одиночество. Чаще всего оно не афиширует свое наступление на личность. Однако, как замечают американские исследователи У. Снетдер и Т. Джонсон, "одиночество становится всепроникающим явлением в нашем обществе. Ярко выраженное одиночество - это главная проблема как в аспекте личного, так и общественного духовного благополучия".

Чего же больше в одиночестве беды или вины человека? Кто он, жертва внешних обстоятельств, вызывающая искреннее сострадание, или эгоцентрик, совершивший преступление прежде всего по отношению к самому себе? Дать однозначный ответ на эти вопросы не просто, тем более что они не исчерпывают всех возможных альтернатив.

Тяжкий недуг одиночества всепроникающ и многолик. Наивно полагать, что ему подвержены лишь рефлектирующие субъекты, склонные к философствованию. Одиночество подчас обрушивается на вполне "благополучных" людей. Ни материальные блага, ни причастность к истеблишменту, ни внешне благополучное существование личности, воспринимающей западный образ жизни как данность, не в силах отвратить от нее рано или поздно наступающее одиночество, подводящее печальный итог всей прожитой жизни. Авторы сборника "Анатомия одиночества" справедливо отмечают, что многие люди испытывают наиболее мучительное состояние одиночества не в физической изолированности, а как раз в центре группы, в кругу семьи, и даже в обществе близких друзей.

Все исследователи сходятся в том, что одиночество в самом общем приближении связано с переживанием человеком его оторванности от сообщества людей, семьи, исторической реальности. Естественно, что под "оторванностью" понимается не физическая изолированность, а скорее нарушение контекста многогранных связей, объединяющих личность с ее социальным окружением.

Одиночество, в отличие от объективной изолированности человека, которая может быть добровольной и исполненной внутреннего смысла, отражает его тягостный разлад с обществом и самим собой, дисгармонию, страдание, кризис "Я".

Теоретическое и художественное осмысление одиночества имеет давние традиции. И было бы неверно связывать его исключительно с XX в, или с развитием капиталистического производства. Еще в ветхозаветной книге Екклезиаста приводятся слова, подтверждающие, что одиночество воспринималось людьми той эпохи как трагедия: "Человек одинокий, и другого нет; ни сына, ни брата нет у него; и всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством" (4: 8). Драматизм утраты человеком связи с миром других людей пронизывает этот библейский текст, ставший практически первым отдаленным отголоском экзистенциалистского пессимизма.

Глубокие корни философии одиночества во многом пронизывают современное видение человека и межличностных отношений. Речь идет не только о собственно философской рефлексии в узком смысле слова, но и о широком распространении устойчивых мотивов одиночества во всей современной западной культуре.

"Для художника драма одиночества представляет собой эпизод трагедии, в котором мы все играем и представление которой заканчивается только с нашим уходом в вечность", - пишет известный французский кинорежиссер Жан Ренуар. Именно искусство, с его повышенной восприимчивостью к социально-этическим и психологическим вопросам, остро реагирует на умерщвляющее гуманистические ценности влияние индивидуалистической философской позиции, приводящей художника к драме одиночества.

"Одиночество это столь же богатая, сколь и несуществующая тема, - продолжает Ж. Ренуар. Ведь одиночество - это пустота, населенная призраками, которые приходят из нашего прошлого". "Призрачное" прошлое исподволь, но властно начинает формировать видение настоящего, причем в качестве отчужденной реальности. Эта иллюзорная реальность превращается в доминанту развития творческой индивидуальности художника. Воистину "мертвый тащит живого".

Если бы мы захотели получить самую утонченную трактовку чувства одиночества, то не нашлось бы ничего лучшего, чем обратиться к таким авторам, как Паскаль и Ницше. Согласно Паскалю, совершенно одинокий человек заброшен в бессмысленное бытие. На лоне бесконечной и пустой вселенной он в ужасе сталкивается со своим собственным одиночеством. Чувство глубокой изоляции и покинутости, которое мы обнаруживаем в определенных патологических состояниях, - это рана для каждого из нас с того момента, как только мы осознаем крайнюю условность нашего бытия и метафизическую изгнанность.

"Созерцая всю безмолвную вселенную и человека, оставленного во тьме на произвол судьбы, заброшенного в эти закоулки вселенной, не ведающего, на что надеяться, что предпринять, что будет после смерти. меня охватывает ужас как человека, которому пришлось заночевать на страшном необитаемом острове, который, проснувшись, не знает, как ему выбраться с этого острова, и не имеет такой возможности" [Паскаль].

Также и у Ницше мы находим утверждение, что со смертью Бога человек сразу же оказывается в положении окончательного одиночества. "Последний человек" в сочинении Ницше "Так говорил Заратустра" фактически осознает, что все мы и каждый из нас в отдельности приговорены к метафизическому одиночеству. Ужасающе одиночество последнего философа!

"Я называю себя последним философом, ибо я есть последний человек. Никто, кроме меня самого, не обращается ко мне, и мой голос долетает до меня, как голос умирающего!. Вы помогаете мне прятать мое одиночество от себя самого и направлять мой путь ко многим и к любви через ложь, ибо сердце мое не в силах вынести ужас самого одинокого одиночества, оно заставляет меня говорить так, как если бы я раздвоился". Как отмечает Ясперс, Ницше написал это в 1876 г., будучи молодым профессором, окруженным, вероятно, друзьями. Работа "Так говорил Заратустра" еще даже не появлялась на литературном горизонте. Но и сам Ницше рассматривает свое сочинение и высказанные в нем положения скорее как личный факт, нежели как представление об универсальном положении человечества.

Мы рождаемся одинокими и живем одинокими. Лучше всего, наверное, это положение человека выразил Томас Вулф, описывая в своем первом большом романе зарождение самосознания у Юджина Ганта:

"А когда его оставляли спать одного в комнате с закрытыми ставнями, где на пол ложились полоски густого солнечного света, им овладевало неизбывное одиночество и печаль: он видел свою жизнь, теряющуюся в сумрачных лесных колоннадах, и понимал, что ему навсегда суждена грусть - запертая в этом круглом маленьком черепе, заточенная в этом бьющемся, укрытом от всех сердце, его жизнь была обречена бродить по пустынным дорогам. Затерянный! Он понимал, что люди вечно остаются чужими друг другу, что никто не способен по-настоящему понять другого, что, заточенные в темной утробе матери, мы появляемся на свет, не зная ее лица, что нас вкладывают в ее объятия чужими и что, попав в безвыходную тюрьму существования, мы никогда уже из нее не вырвемся, чьи бы руки нас ни обнимали, чей бы рот нас ни целовал, чье бы сердце нас ни согревало. Никогда, никогда, никогда, никогда" [Вулф Т.]

2. Николай Бердяев об одиночестве

Одиночество - это противоречие". "Одиночество - это трагическое". Но. "через одиночество рождается личность", - пишет русский философ Николай Бердяев. Подобно ученому-химику, он рассматривает одиночество человека через увеличительное стекло микроскопа, доходит до атомарного строения чувства, объясняет, где искать выход.

Сам философ говорит, что "я" - изначально, ни из чего не выводимо и ни к чему не сводимо. Основная проблема "я", которая бросает свет на все его существование, есть проблема одиночества, которая так мало исследована философски".

Мир, по мнению Бердяева, можно разделить на объектный и субъектный. Объекты - это все, что нас окружает. Не жалует этот мир философ из-за его определенности, из-за привязанности человека к конкретным вещам, если говорить уж совсем просто. Стремление к этой объектности порождает в душе человека чувство одиночества.

Человек погружен в существование, в объектность. И здесь важным событием в судьбе "я" становится рождение сознания. Оно во многом делает человека одиноким, но оно же и делает усилие соединить и преодолеть одиночество.

"Пространство и время нашего объективированного мира есть источник одиночества и вместе с тем призрачного преодоления одиночества. Люди разъединяются между собой пространством и временем и они соединяются в пространстве и времени не в подлинном существовании, не в подлинном общении, а в объектности, в социальной обыденности. Передвижение в пространстве и времени имеет для "я" основное значение. Выход из данного пространства и времени есть как бы выход из зафиксированного, стабилизированного одиночества. Но одиночество всегда предполагает потребность в общении, тоску по общению. Одиночество в известном смысле слова есть явление социальное".

Одиночество начинается с выброшенности человека в мир вещей. Раньше в маленькой общине каждый чувствовал себя уютно, сейчас же индивид один на один со Вселенной. "Я" в мире, подвергается его влиянию, но при этом принадлежит не только миру. Но и себе самому. "Нет ничего противнее и разрушительнее, чем когда "я" эгоцентрически погружено в себя и свои состояния, забыв о других, о мире, о множественном и целом". Тут философ позволяет себе шутку, когда говорит об эгоистичности некоторых истеричных женщин, которые замыкаются только на себе.

В современном мире одиночество имеет свои цвета и оттенки. По мысли Бердяева, философ и пророк одиноки по-разному.

"Поистине трагично положение философа, - пишет Бердяев. - Его почти никто не любит. На протяжении всей истории культуры обнаруживается вражда к философии и притом с самых разнообразных сторон. Философия есть самая незащищенная сторона культуры. Постоянно подвергается сомнению самая возможность философии, и каждый философ принужден начинать свое дело с защиты философии и оправдания ее возможности и плодотворности. Философия подвергается нападению сверху и снизу, ей враждебна религия и ей враждебна наука. Она совсем не пользуется тем, что называется общественным престижем".

Но человек, как и философ, пытается преодолеть свое одиночество через познание. И через взаимодействие с такими же другими, как "я". "Чтобы не быть одиноким, нужно сказать "мы", а не "я". Одиночество - это тоска по общению. Его преодоление заключается во встрече с другим. Но человек часто воспринимает это событие как встречу с объектом, телом, а не душой и личностью. И здесь происходит столкновение, если хотите, конфликт, который философ именует "неверной отраженностью в другом".

Николай Бердяев рассуждает о значимости социального "я", о разновидностях человека социального, о его взаимодействии с окружающими. Истинная любовь и дружба, которая осознается ученым, как встреча личности с личностью, может спасти. Но не до конца, потому что во всех влюбленных есть не только соединение, но и противоборство. Может прийти на помощь в борьбе с одиночеством и коллектив, если жизнь будет подчинена социальному строительству. Религия и Бог - как средство и способ избавления от гнетущего чувства. Но Бердяев, называя религию воплощением объектного мира, утверждает, что только Бог может помочь. "Бог и есть преодоление моего одиночества, обретение полноты и осмысленности моего существования".

3. Одиночество - это естественное состояние человека

Одиночество. Сколько негатива вложено обществом в это слово. Как результат - каждый человек панически - до душевных судорог, до букета неврозов, до спазмов сознания - боится остаться один, не найти своего высосанного из пальца круга общения, надуманных друзей и никчемных знакомых. И человеку плевать, что "друзья" открестятся и предадут при первой возможности. Что знакомые - в большей половине своей типы, от которых просто тошнит. Что группка, в которой еще вчера был своим "в доску", сегодня отвернется от него только потому, что человек совершил что-то не запланированное вложенной программой поведения. Это все неважно, ведь он - часть общества. Часть социума. Он - не неудачник, потому что неудачники одиноки. Он - как все. Клетка громадного организма, именуемого "толпой".

одиночество феномен философия бердяев

Жить в толпе очень просто. "Давай, это так удобно. Попробуй! Тебе, как малой частице целого, везде найдется место, ты всегда будешь чувствовать себя в своей тарелке. Тебе даже думать не обязательно. Почувствуй себя нейроном коллективного разума!" Да, частью огромного людского муравейника. Ощути неприкрытую никакими высокоморальными покровами человеческую натуру. Интеллект скопища - это интеллект самого недалекого человека в нем. Почему в толпе личность превращается в стадное животное, способное на все самое низкое и подлое? На марадерство, на убийство, на бессмысленную жестокость? Не потому ли, что в неистовом реве этого многорукого и многоногого чудовища очень просто не расслышать захлебывающиеся панические крики совести?

"Ты с нами? Чудно! Готовься к жизни в Эдеме!" НО. Не дай тебе Бог начать выделяться. Не дай Бог. Внешность. Поведение. Речь. Что угодно. Даже мысли. Только помысли о том, что выше окружающих - и ты собственной рукой скомкаешь свою жизнь и вышвырнешь в мусорное ведро. Кем ты будешь, когда лишишься поддержки общества? Никем. Нематериальной точкой. Нулевым коэффициентом. Асоциальным типом. Это философия толпы, вбитая в головы всех и каждого. "ОДИН В ПОЛЕ НЕ ВОИН". Потому - живи и не рыпайся. Плыви по течению. Ты ничего не сможешь изменить.

А на самом деле? Представь себе толпу гениев. Не получается? А толпу идиотов? Легко? Потому что у слова "гений" - только единственное число. Множественное - либо насмешка, либо нонсенс. А вот идиоты обожают сбиваться в стаи (зачастую эти стаи носят красивые название, вроде - "кабинет министров". Или - "государственная дума").

Одиночество - это естественное состояние человека. Если бы Ее величеству Природе было угодно, чтобы высшие формы разумной жизни на нашей планете были связаны по рукам и ногам таким явлением, как "коллектив", то мы были бы не млекопитающими, а насекомыми, наподобие пчел и их упорядоченного роя. А у человека - на удивление свободные сознание и мышление. Природа не ошибается. Точнее - её ошибки существуют недолго, не строят цивилизаций и не путешествуют за пределы атмосферы своей планеты. Но человечество пошло по неверному пути, когда из пещер каменного века прихватило с собой не только огонь и инструменты, но и пещерный стиль жизни. Столько тысячелетий минуло - а все осталось по-прежнему. Все та же пещера (только более комфортная), и жмущиеся друг к другу люди (только лучше одетые). Кто знает, если бы развитие цивилизации пошло по пути индивидуализма, не жили бы мы сейчас при социальном строе намного более совершенном, чем эта колченогая "угождаю-всем-подряд" демократия?

Если вокруг нет суетящихся людей, в гомоне которых невозможно услышать свой собственный внутренний голос - человек перестает быть просто организмом с базовым набором функций. Он становится Личностью. Творцом. Мыслителем. Ему открываются новые горизонты, а разум готов принять вселенские откровения. Вы ведь замечали что в одиночестве и спокойствии легко думается? Только в тишине, наедине с самим собой, можно продумать серьезные вещи и принять правильные решения. Если же вам кажется, что обо всем лучше советоваться со знающими людьми (из толпы… из муравейника…) - так это не житейская мудрость. Это примитивное стремление иметь под рукой кого-то, на кого можно было бы свалить всю ответственность.

Любой человек из толпы тоже чувствует необходимость побыть одному. Но он насоздавал в жизни столько ненужных связей, мертвых, вытягивающих жизненную силу "линков", что в тишине одиночества ему начинает лезть в голову разная ерунда. "Что он/она скажет? Что подумает? Правильно ли я поступил с ним/ней? Хорошо ли… Надо ли… Не сходить ли… Не сказать ли…" Естественно, он бежит от одиночества. Лишний раз убеждаясь, что толпа права и одиночество - это зло.

Творчество - тоже не коллективный процесс, потому как творчество толпой - это ремесленничество. Поэты не сбиваются в кучи, чтобы писать стихи. Сотня скульпторов не водят хороводы вокруг глыбы мрамора, отсекая по кусочку. Художники не собираются у одного холста, рисуя каждый свою часть картины. Во всех людях есть частицы хаоса. Ты спокоен, сосредоточен, тебя окружает бархатная тишина - и хаос меняет свою сущность, устремляясь в русло креативности. В гвалте и потоке отрицательных эмоций, в режущей душу тесноте, зерна хаоса всходят сорной травой деструкции и саморазрушения.

Ты одинок? Не ной и не умоляй тебя понять. Не жди, что к тебе побегут с предложениями любви и всемерной дружбы. Лучше оцени - насколько тебе нужна их дружба и понимание. И нужны ли вообще. Не можешь выносить одиночества? Все, ты больше не боец. Ты сломался, а будущему человечеству не нужны надломленные, согнутые судьбой люди. Иди же, стань еще одним бесцветным термитом. Каплей в море. Песчинкой в пустыне. Займи свое законное место, пока его не захватила другая разорванная общественным мнением душа.

Многие с упорством, достойным лучшего применения, ищут свою вторую половину, а точнее - гарантированное спасение от "постыдного" одиночества, этакую индульгенцию "высшего" биологического порядка. Последующие отношения двух "половинок" - океаны душевной боли, ненависти и ревности, злобы и раздражения, порожденные непониманием друг друга. Так стоило ли?

Заключение

Одиночество - это не только сложный феномен индивидуальной жизни человека, но и важнейшее социальное явление, требующее регулярного социально-философского, психологического и антропологического осмысления.

Современного человека глубоко волнуют проблемы, касающиеся его индивидуальности, его уникальности; он отчаянно ищет свою "тождественность" и боится ее потерять. Кроме того, мы стремимся быть самими собой, боремся за уникальную целостность сознания, против случайности преходящего, изменчивого бытия, против всеобщего небытия разрозненного сознания; и если нам это в какой-то степени удается, тогда нас ужасает абсолютное одиночество нашей позиции. И тогда нас опять тянет назад, к толпе, к друзьям, к политическим, социальным, моральным поступкам, к написанию книг, к погоне за славой - все эти занятия и каждое из них в отдельности представляют собой попытку заручиться признанием других в том, что мы существуем - отдельно, но не в одиночку.

В своей наименее ярко выраженной форме мы все переживаем одиночество как скуку; мы постоянно чувствуем, что должны занять себя, чтобы не оказаться лицом к лицу с "небытием", которое есть наше собственное сознание.

Список литературы

1. #"justify">. #"justify">. Бердяев Н.А. Я и мир объектов.

Мазуренко Е.А. Одиночество как феномен индивидуальной и социальной жизни. - Архангельск - 2006

Матеев Д.А. Феномен одиночества и проблема нарушения коммуникации: социально-философский аспект. - Новосибирск - 2008

Пузанова Ж.В. Философия одиночества и одиночество философа - Москва

Хамитов Н. Философия одиночества. - Киев - 1995

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Понятие одиночества, как видно из предшествующего изложения, наделено у разных авторов в чем-то близким, но не одинаковым содержанием. Очевидно, сам феномен одиночества многомерен. Резюмируя сказанное выше, мы можем выделить те аспекты, в которых этот феномен рассматривается в философии:
одиночество-"бездомность" – это неопределенность роли и смысла человеческого пребывания в мире; неприкаянность человека в бесконечности; отсутствие предустановленной гармонии человека с миром (Паскаль, Киркегор, Ницше, Бубер, экзистенциалисты);
одиночество-неслиянность – это изначальная и неодолимая обособленность существования "я" от других существований (феноменология, экзистенциализм);
одиночество-ответственность – это "обреченность" каждого человека на самостоятельный выбор образа действия, невозможность переложить ответственность за свой выбор на другого (Сартр и другие экзистенциалисты);
одиночество-уединение – это добровольное избегание контактов с другими людьми, преследующее цель сосредоточиться на каком-то деле, предмете, самом себе (Торо и др.).
Одиночество как предмет исследования представляет интерес не только для философии, но также для психологии, социологии. Чем отличаются подходы этих научных дисциплин к явлению одиночества от философского подхода?
Психологи и социологи особое значение придают изучению эмпирических закономерностей этого явления; например, проводят опросы, выявляют степени подверженности одиночеству людей, принадлежащих различным возрастным, профессиональным категориям, определяют факторы, способствующие усилению или ослаблению чувства одиночества. Философию же интересуют не особенности переживаний чувства одиночества у тех или иных индивидов, не случайные и преходящие причины данного явления (которые могут быть, а могут и не быть), а те общие глубинные "бытийные" и духовные основания, из которых произрастают эти чувства.
Вместе с тем понятно, что философский, психологический и социологический подходы дополняют друг друга и дают отображение феномена одиночества в его многомерности. Исходя из обобщенной картины, мы можем выделить четыре его модуса: космическое, культурное, социальное, межличностное одиночество.
Космическое одиночество – это переживание человеком своей отдаленности от "всеобъемлющей" сущности, каковой может представляться природа, космос, мир; Бог, «высший разум», «человеческая история»(Здесь имеется в виду душевное состояние человека, осознающего, что его "жизненная программа" остается нереализованной, что его личность не замечена обществом, что он не оставил "свой след в истории".)
Культурное одиночество – переживания человека, связанные с тем, что его ценности, идеалы, представления о должном, сформировавшиеся в определенной культурной среде, не находят отклика и понимания у окружающих людей. Ситуации, в которых у человека возникают такого рода переживания, могут быть обусловлены следующими факторами:
миграция (переезды людей на жительство в другую страну, город, деревню);
быстрая переориентация общества на новые ценности (чаще всего в связи с революциями, крупными реформами. В таких ситуациях типичны "конфликты отцов и детей", представляющих старую и новую культуру);
быстрое интеллектуальное развитие отдельной личности, делающее проблематичным общение с близкими прежде людьми (пример – Мартин Иден, герой романа Дж. Лондона).
Социальное одиночество – переживания человека, обусловленные исключением его из определенной группы или невозможностью вступления в группу. Такого рода ситуации чрезвычайно многообразны. Назовем наиболее распространенные: увольнение с работы, отставка, выход на пенсию, исключение из команды, остракизм, неприятие коллективом по новому месту работы и т.п. Наиболее подвержены социальному одиночеству люди, относящиеся к двум возрастным группам – подростки и старики: первые испытывают острую потребность впервые обрести друзей, но еще не имеют необходимых навыков общения; вторые, в силу преклонного возраста, покидают привычные и обжитые сферы деятельности, утрачивают прежних друзей.
Межличностное одиночество – переживание человеком утраты или недостатка духовной связи с другой конкретной, единственной и неповторимой личностью (близкий родственник, друг, любимый).
Рассмотренная классификация модусов одиночества не претендует на методологическую непогрешимость, но вместе с тем она может быть полезна, когда нам понадобится проанализировать причины неудовлетворенности жизнью конкретного человека и попытаться найти выход из тягостного душевного состояния. Одиночество многомерно, и важно уметь различить конкретный модус одиночества данного человека. Специалисты отмечают, что одиночество может иметь своими последствиями тяжелые расстройства личности, состояние "экзистенциального вакуума", депрессию, самоубийство, антиобщественное поведение. Отсюда понятна растущая озабоченность и стремление глубже изучить это явление.

Отрывок из книги «Феномены человеческого бытия», Демидов Александр Борисович.

Чем является для человека одиночество: наказанием или освобождением? Что человек должен чувствовать, находясь в одиночестве? Как часто нужно оставаться наедине с собой? Чем заняться, когда ты чувствуешь себя одиноким? И самое главное, существует ли одиночество вообще? Поиску ответов на эти вопросы и будет посвящено данное рассуждение.

Человек по своей природе социальной существо. Еще первобытные люди поняли, чтоб объединяясь друг с другом, они становились гораздо сильнее. Толькой можно было завалить даже мамонта. Люди поняли, что сила человека в его способности общаться и договариваться. С тех пор как первые люди поняли это, все население земли пыталось построить жизнь в одном месте. Благодаря взаимопомощи они достигали некоторых успехов. Плюсом всего этого являлось так же то, что им больше не приходилось сидеть в одиночку в своей пещере. Они сидели всем племенем и каждый имел возможность общаться с товарищем. Однако была ли у них возможность почувствовать одиночество? Скорее всего нет. По моему мнению, чувство одиночества было незнакомо древним людям, а появилось только с развитием цивилизации, когда люди построили вокруг своих жилищ стены и отгородились от внешнего мира и друг друга. Наши предки были единым организмом, в котором каждый выполнял какаю то роль и мог рассчитывать на поддержку. Так же люди были едины с окружающим миром, что подтверждается многими легендами и мифами, когда даже духи были частью природы и их самих. С развитием государства и построения каменный городов люди впервые поняли, что значит быть одному. И вероятно, они испугались этого чувства. Люди придумали религию, чтоб говоря с Богом не чувствовать себя таким одиноким. Даже когда Бог им не отвечал, они объединялись в группы верующих в одно и тоже и так появилась церковь. Разумеется, что это не единственная причина возникновения религии.

Что же происходит в современном мире в развитых странах, где почти каждый человек живет в своей коробке из бетона? У многих людей не осталось даже религии, к которой они могут обратиться, чувствуя себя одиноким. По-моему, мнению, многие люди хоть и жалуются на то, что они одиноки, ничего не делают, чтобы этого избежать. Современные люди при помощи техники максимально упростили себе жизнь, и тем самым подавили в себе потребность в человеческом общении. Компьютер и телевизор заменили реального собеседника, и даже телефон является бездушным посредником для общения на расстоянии. Мне кажется люди все-таки остро чувствуют неполноценность такого общения, не могут выйти из своих клеток. Скорее всего беда в том, что люди с возрастом разучились общаться, просить помощи и доверять друг другу. Они чаще всего даже не пытаются общаться в реальной жизни. Создается иллюзия, что они не одни, оставаясь в полном одиночестве.

Однако, все ли так плохо, когда ты один? В современном мире стоит только выйти на улицу, как встречаешь сотни тысяч людей ежедневно. Люди находятся везде с раннего утра и до позднего вечера. Сложно найти место уединения на улице крупного города. Конечно для крайнего севера с очень низкой плотностью населения проблема одиночества заключается в другом и лежит на уровне первобытного общества, когда люди объединялись чтобы выжить. Но, например, огромный мегаполис Новосибирск с населением более миллиона жителей, не может похвастаться этим. В каждодневной суете и быстром темпе жителей человек устает от людей даже находясь с ними в общественном транспорте, когда едет домой в час пик. Приходя наконец в свою квартиру, он чувствует облегчение, что сегодня больше не придется видеть так много людей. Человеку необходимо оставаться одному, чтобы собраться с многочисленными мыслями и проблемами, которые накопились за день. И чаще всего проблемы современного человека, это только его проблемы. От окружающих ему может понадобиться только моральная поддержка и умение выслушать. Таким образом получается, что для современного человека возможность остаться в одиночестве это спасение от сумасшедшего потока информации, получаемого ежедневно из разных источников. Однако для первобытного человека, возможно, это было испытанием, так как угнетало его социальную потребность.

Другим вопросом является определение является ли нахождение в одиночестве и чувство одиночества тождественными. Как уже говорилось человек в большом потоке людей находится наедине с собой. Часто мы не замечаем того, что происходит вокруг потому что сосредоточенны на своих проблемах. Иногда мы ищем в толпе какого-нибудь знакомого, чтоб разделить с ним поход по магазинам или поездку в общественном транспорте. Так не является ли это признаком того, что человека чувствуя одиночество пытается восполнить нехватку общения? Вполне вероятно, что это так. Значит человек может быть одинок, находясь вместе с большим количеством людей.

С другой стороны, так называемые интроверты могут прекрасно себя чувствовать, проводя все свободное время дома. Они являются сами для себя источником вдохновения и самопонимания, что не нуждаются в обществе других. Многие философы высказывали предположение о том, что люди бояться одиночества, потому что бояться своих мыслей. Однако люди, которые научились правильно управлять своим разумом, используют это время себе на пользу.

Чтобы побыть одному некоторые современные люди удаляются в малообитаемые нетронутые уголки земли. Я считаю, что такая форма одиночества сравнима с состоянием первых людей, когда они были едины с природой и самими собой. Отчуждение не сравнимо с одиночеством, потому что оно является добровольным. Человек сам осознает, что ему необходимо побыть одному, и это ему даже на пользу.

Возвращаясь к вопросу, почему многие современные люди утратили индивидуальность и разучились быть одни. Ярким примером этого является попытки построить коммунизм и социализм в некоторых странах. Давление власти заставляло людей забывать о собственных интересах и идти на поводу у общества. Возможно именно тогда, люди больше всего впервые хотели остаться одни наедине со своими мыслями, но этому мешало даже их жилье коммунального типа. Сейчас, когда от коммунизма ничего не осталось, люди со всех сил пытаются уединиться, приобретая собственные квартир, в которых их мысли будут принадлежать только им. Конечно, наши мысли - это то, что никто у нас не отнимет, но на них можно влиять, заставляя человека думать определенным образом.

Итак, подводя итог рассуждению об одиночестве, можно предположить, что понимание этого чувства менялось у человека с ходом истории. Частично оно сам заставило себя быть одинокими, уединяясь в каменных и бетонных домах. Так же смысл одиночества меняется в зависимости от эпохи, в которой живет человек. Он может заключаться как в спасении человека от суеты проходящих дней и людей и в тяжелом испытании, которое заключается в ограничении природной потребности человека в общении с себе подобными. Сущность уединения заключается в добровольном отходе от общества и преследует цель единения с природой и окружающим миром для упорядочивания своих мыслей и чувств. Чаще всего одиночество существует в головах людей, так как всегда можно найти человека, который так же испытывает потребность в общении. Как и про любое человеческое состояние, про одиночество следует помнить то, что оно является абсолютно нормальным до тех пор, пока человеку в нем комфортно. Я бы определила одиночество, как состояние, при котором лучшим собеседником для человека является он сам.

Список литературы:

Воскобойников А. Э.Рашидова Т.Р. Понятие « Одиночество» сквозь призму философских категорий/ Знание. Понимание. Умение. № 2 / 2010.С.201.
Корнющенко-Ермолаева Н. С. Одиночество и формы отчуждения человека в современном мире/ Вестник Томского государственного университета. № 332 / 2010.
Рыжакова Е. В. Одиночество как философская проблема/ Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. № 2 / том 17 / 2011. С.74.
Юдич Е. А. Проблема одиночества в контексте философии /Известия Томского политехнического университета. № 6 / том 318 / 2011.

ПРОБЛЕМА ОДИНОЧЕСТВА

(социологический аспект)

Москва

Издательство Российского университета

Дружбы народов

1998
УТВЕРЖДЕНО

РИС Ученого совета

Российского университета

дружбы народов

Р е ц е н з е н т ы:

доктор философских наук, профессор В.М.Найдыш,

кандидат философских наук, доцент М.П.Матюшова

Пузанова Ж.В.

Проблема одиночества (социологический аспект) – М.: Изд-во РУДН, 1998. – с. 58.

Настоящее издание посвящено анализу одной из актуальных проблем современности - феномену одиночества. В нем нашли отражение основные положения наиболее значимых социологических подходов к данной проблеме.

Российского университета дружбы народов, 1998 г.

Введение

Одиночество принадлежит к числу тех понятий, реальный жизненный смысл которых, казалось бы, отчетливо представляется даже обыденному сознанию. Но эта интуитивная ясность обманчива, ибо она скрывает сложное подчас противоречивое философское содержание понятия, ускользающего от рационального описания.

Бесспорно, что одиночество можно рассматривать как наиболее фундаментальный антипод самим основам человеческого общежития, гуманным межличностным отношениям, в конечном счете - самой сущности человека. Ведь еще Аристотель метко заметил, что человек вне общества либо бог, либо зверь. Разумеется центробежные силы, вырывающие личность из присущего ей социального контекста и ставящие ее в положение «бога» или «зверя», связаны и с такими феноменами, как индивидуализм, эгоцентризм, изолированность, отчуждение и т.д. Но в итоге все эти разнопорядковые факторы, отражающие сложные процессы социального развития общества, приводят к единому для них результату - к устойчивому состоянию одиночества, связанному с переживанием личностью своей трагической «атомарности», затерянности и заброшенности в безбрежные и теряющие для нее смысл просторы социума. В отличие от объективно возникшей изолированности, которая может субъективно и не восприниматься таковой, одиночество фиксирует внутренний, рефлективный разлад человека с самим собой, сосредоточение на неполноценности своих отношений с миром «других» людей.

Как замечают американские исследователи У.Снетдер и Т.Джонсон, «одиночество становится всепроникающим явлением в нашем обществе. Ярко выраженное одиночество - это главная проблема как в аспекте личного, так и общественного духовного благополучия» .

Одиночество относится к тем проблемам, которые преследуют человека на протяжении всей его истории. С недавних пор одиночество стали называть социальным бедствием. В настоящее время - это опасная болезнь, болезнь многоликая и коварная, вызывающая одновременно сострадание и протест.

Бесправие, нищета, голод, угнетение, войны открытые враги человечества. Их проявления, как правило, очевидны, а потому и борьба с ними принимает характер мощных движений протеста, объединяющих людей, общей целью, возвышающих в человеке человеческое.

Иное дело одиночество. Чаще всего оно не афиширует свое наступление на личность. Однако, как замечают американские исследователи У. Снетдер и Т. Джонсон, «одиночество становится всепроникающим явлением в нашем обществе. Ярко выраженное одиночество - это главная проблема как в аспекте личного, так и общественного духовного благополучия».

Чего же больше в одиночестве беды или вины человека? Кто он жертва внешних обстоятельств, вызывающая искреннее сострадание, или эгоцентрик, совершивший преступление прежде всего по отношению к самому себе? Не просто дать однозначный ответ на эти вопросы, тем более что они не исчерпывают всех возможных альтернатив.

Западные ученые уже не менее столетия пытается исследовать феномен одиночества. В российской же гуманитарной науке многие десятилетия господствовал тезис о том, что одиночество присуще только западному миру, тогда как у нас в силу гуманистического характера социалистического общества одиночества быть не может. Тезис этот, однако, стал все более и более расходиться с действительностью. В последние годы проблема одиночества значительно актуализировалась. Опубликованы публицистические статьи об одиночестве пожилых людей, принявшем угрожающие размеры. В зону социального риска, вызываемого отчуждением, были включены также подростки, молодежь.

Развитие в российском обществе феномена одиночества признают многие специалисты, но сама проблема не становится яснее от простой констатации факта. По-прежнему эмоциональные оценки бесспорные по своему пафосу - преобладают над строгим анализом ситуации, опирающимся на достижения мирового обществознания. Разумеется, нет основания абсолютизировать исследования западных ученых, но знание и использование различных подходов и методик, выработанных европейскими и американскими философами, социологами, психологами дает возможность начать разработку этой проблемы с уровня, соответствующего достижениям сегодняшнего дня.

Все исследователи сходятся на том, что одиночество в самом общем приближении связано с переживанием человеком его оторванности от сообщества людей, семьи, исторической реальности, гармоничного природного мироздания. Естественно, что под «оторванностью» понимается не физическая изолированность, а скорее нарушение контекста сложных духовных связей, объединяющих личность с ее социальным окружением.

Одиночество, в отличие от объективной изолированности человека, которая может быть и добровольной и исполненной внутреннего смысла, отражает тягостный разлад личности, господство дисгармонии, страдания, кризиса «Я».

Теоретическое и художественное осмысление одиночества имеет давние традиции. Разработку же проблемы одиночества в рамках отдельной философской концепции можно отнести к XIX веку.

В ранних формах философского осмысления одиночества западным сознанием обозначались две разновидности философской трактовки этого феномена, появившиеся в позднейшей философской мысли.

4 июля 1845 года американский натуралист, писатель и философ-трансценденталист Генри Торо (1817-1862 гг.) без каких бы то ни было внешних причин покинул свой родной провинциальный городок Конкорд (штат Массачусетс) и обосновался в собственноручно построенной хижине на берегу близлежащего Уолденского озера. Физическое одиночество, достигнутое им в уединенном местечке, как он полагал, должно было стать лишь первой ступенью на пути к одиночеству высшему, духовному.

Линия Тора породила своеобразные «теории» «коллективизма» и «коммунитаризма» (например, Т. Резак и другие), которые предусматривали «общинный» стиль жизни, якобы сохраняющий за индивидами полную внешнюю и внутреннюю автономию.

Иную концепцию одиночества выдвинул европейский современник американского трансценденталиста, датский философ Серен Кьеркегор (1813- 1855 гг.).

«Одиночество» Кьеркегора это абсолютно замкнутый мир внутреннего самосознания, мир, принципиально не размыкаемый ничем и никем, кроме Бога. Непроницаемая сфера самопознания высвечивается, согласно Кьеркегору, трагическими всплесками «отчаяния», в то время как устойчивая позиция «Я» сводится к вечному «молчанию», то есть воздержанию от материализации «ego» в его интеллектуальных формах.

Не случайно Кьеркегор является непосредственным предшественником философского сознания XX века - экзистенциализма. И столь же не случайно, что один из его представителей, М.Бубер, отмечал: «Это одиночество нельзя сравнить даже с одиночеством монаха, отшельника: у последнего отказ, по существу, происходит вначале, и хотя он вновь должен достигаться и совершаться, но он не является жизненной темой - а именно ею он является у Кьеркегора».

Вторая традиция, восходящая к Кьеркегору, через феноменологию Э. Гуссерля перешла в европейский экзистен-циализм, в его атеистической и религиозной разновидности.

Глубокие корни философии одиночества пронизывают современное видение человека и межличностных отношений. Речь идет не только о собственно философской рефлексии в узком смысле слова, но и о широком распространении устойчивых мотивов одиночества во всей современной западной культуре. «Для художника драма одиночества представляет собой эпизод трагедии, в котором мы все играем и представление которой заканчивается только с нашим уходом в вечность» - пишет известный французский кинорежиссер Жан Ренуар . Именно искусство, с его повышенной восприимчивостью к социально-этическим и психологическим вопросам, остро реагирует на умерщвляющее гуманистические ценности влияние индивидуалистической философской позиции, приводящей художника к драме абсурда и одиночества.

«Одиночество это столь же богатая, сколь и несуществующая тема, - продолжает Жан Ренуар. - Ведь одиночество - это пустота, населенная призраками, которые приходят из нашего прошлого». . «Призрачное» прошлое исподволь, но властно начинает формировать видение настоящего, причем в качестве отчужденной реальности. Эта иллюзорная реальность превращается в доминанту развития творческой индивидуальности художника. Воистину «мертвый тащит живого».

Так, современный американский философ, представитель, так называемого гуманистического радикализма, И.Иллич, воспевая язык молчания, пишет: «Объективное изучение способов передачи значений показало, что гораздо больше передается от одного человека к другому посредством молчания, чем словами... Грамматика молчания - искусство более сложное для изучения, чем грамматика звуков...Человек, который показывает нам, что он понимает ритм нашего молчания, много ближе нам, чем тот, кто думает, что он знает, как говорить» . Красноречивость «молчания», провозглашенная Илличем, абсолютизирует невербальные формы общения, наделяя их особым символическим смыслом. Однако философия «пустоты», какие бы аргументы ни выдвигались в ее обоснование, разъединяет людей, превращая их в самодовлеющие мирки субъективности, между которыми нет сущностных связей. И тем не менее идея «нового общения» достаточно широко проникла и в искусство.

Американский эстетик К. Вудвард создал целую цепь далеко идущих рассуждений, исходным пунктом которых служило известное произведение американского композитора Джона Кейджа «4 минуты 33 секунды», представляющее собой соответствующее по длительности... гробовое молчание симфонического оркестра полного состава. Эстетика пустоты, молчания, небытия еще не так давно была сферой оживленных дискуссий в западной философии искусства, имеющей прямое отношение к области философии коммуникации. Искусство, отказывающееся от формы, стремилось к полному освобождению от власти «техники» и ее материальных носителей, якобы неизбежно встававших преградой на пути полного самораскрытия творческого Я художника. При этом подразумевалось, что возникнувшее в результате искусство без формы устанавливало особый уровень межличностного общения «коммуникации», столь желанный для отчужденных друг от друга людей.

К. Вудвард стремился всесторонне обосновать воинствующий иррационализм современного модернизма, пытаясь при этом облагородить его пространными рассуждениями об антибуржуазной направленности «философии молчания». Однако следует иметь в виду, что понятие «антибуржуазность» в словаре модернистов нередко употребляется как синоним антиматериальности. Таким образом «буржуазному» образу жизни и мышления противопоставлялся еще больший спиритуалистический идеализм, ведущий в глубину «экстрарационального общения», презирающий все материальное как таковое и не нарушающий, а усугубляющий затерянность человека в мире.

Западное искусство, прекрасно осознавая всю глубину и противоречивость феномена одиночества, не стремится, как правило, дать ему нравственную и гражданственную оценку. Она вытесняется изощренной аналитичностью, поворачивающейся то крайне объективистскими, то столь же крайне субъективистскими гранями. Аналитичность эта подчас воплощается с исключительным мастерством, но мастерством отстраненным, о каких бы больных и острых проблемах личности ни шла речь. Попытки подобного, аналитического проникновения в суть одиночества предпринимались неоднократно. И в ряду тех, кто достиг в этом незаурядных результатов, имя Ингмара Бергмана, выдающегося шведского кинорежиссера, следует, видимо, упомянуть одним из первых.

Его фильмы, начиная со знаменитой «Земляничной поляны», ставшей уже классикой западного кинематографа, и вплоть до одной из последних работ «Осенней сонаты», представляют собой художественную энциклопедию одиночества, некоммуникабельности, разорванности социальных связей, отчаяния, утраты надежды - антижизни в ее обыденных формах и проявлениях.

Подавляющее большинство фильмов Бергмана это строгие по форме, медленно разворачивающиеся философские притчи, наполненные скрытыми символами и ассоциациями. Число участников этих «тихих» трагедий, как правило, невелико. И даже тогда, когда одинокие человеческие монады оказываются вовлеченными в стремнину всеохватывающих событий, личность оказывается отчужденной от истории, точно так же, как она отчуждена от своего Я.

И.Бергман признанный мастер современного мирового кинематографа. Искусство шведского кинорежиссера философично в том смысле, что оно претендует, и не без оснований, на воссоздание идейных и нравственных трагедий «несчастного сознания» личности XX века. Однако важнейший вопрос состоит в том, считает ли он необходимым сопротивляться, или же трактует их в виде вечной и неизменной данности, требующей лишь аналитического подхода? Бергман отвечает таким образом: «Художник считает свою изолированность, свою субъективность, свой индивидуализм почти святыми. Так в конце концов все мы собираемся в одном большом загоне, где стоим и блеем о нашем одиночестве, не слушая друг друга и не понимая, что мы душим друг друга насмерть. Индивидуалисты смотрят пристально один другому в глаза, и все же отрицают существование друг друга. Мы блуждаем по кругу, настолько ограниченному нашими собственными заботами, что больше не можем отличить правды от фальши, гангстерских прихотей от чистейших идеалов» .

Глубокая обеспокоенность все нарастающим отчуждением и одиночеством присуща многим западным мыслителям и художникам. Под этим углом зрения немалый интерес представляет «повесть-притча» (так определил ее жанр сам автор) «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» американского писателя Ричарда Баха.

Наполненное символикой и аллегориями произведение Баха рассказывает о жизни стаи чаек, поселившейся на берегу океана. Но чайки Ричарда Баха - существа необыкновенные. Они умеют думать и разговаривать, а законы их стаи весьма напоминают законы человеческого общества.

По мнению Ричарда Баха, особенно тягостное одиночество возникает тогда, когда безоглядный порыв, искреннее стремление помочь другим и сделать их жизнь лучше наталкиваются на глухое презрение умудренной «здравыми соображениями» обывательской толпы.

Главные события в истории чайки по имени Джонатан Ливингстон разворачиваются тогда, когда в изгнании он постигает высшее совершенство в искусстве полета. Его окружали теперь ученики, единомышленники. Но Джонатаи Ливингстон вовсе не собирался стать властителем дум. Единственная его мечта состояла в том, чтобы научить изгнавшую его стаю красоте полета. И в этом также содержится весьма важный смысл, вкладываемый Ричардом Бахом в уста своего героя.

Любое, даже самое замечательное и выдающееся достижение, по сути, безжизненно, если оно остается достоянием лишь того, кто его впервые обрел. Либо одиночество губит открытие истины, либо самозабвенное служение истине и людям придает силы, способные разомкнуть оковы вынужденного одиночества. И тогда слово правды превращается в действие. Эта вторая альтернатива и выражает собственную позицию автора. Нельзя не видеть ее подчеркнутой абстрактности, коль скоро Бах полагает, что существуют некие временные законы морали «вообще», безотносительно к ее социальной и конкретно-исторической обусловленности. Эта романтизированная иллюзия вовсе не безобидна, но важно проследить и общую направленность идейных поисков писателя. А они имеют своей целью разрушить апологию индивидуализма и одиночества, от века вросшую в контекст современной западной культуры. И эти гуманистические тенденции вовсе не единичны в литературно-художественной жизни Запада наших дней. Не следует, видимо, переоценивать их действенности, но столь же неверно было бы и игнорировать их. Более того, вера в абстрактный гуманизм, если она своими корнями связана с верой в демократический идеал, неизбежно «приземляется», соприкасается с социальными и политическими сторонами жизни, требует от художника принятия отчетливо осознаваемых им решений, пронизанных чувством общественной ответственности.

Тяжкий недуг одиночества всепроникающ и многолик. Наивно полагать, что ему подвержены лишь рефлектирующие субъекты, склонные к философствованию. Одиночество подчас обрушивается на вполне «благополучных» людей. Ни материальные блага, ни причастность к истеблишменту, ни внешне благополучное существование личности, воспринимающей западный образ жизни как данность, не в силах отвратить от нее рано или поздно наступающее одиночество, подводящее печальный итог всей прожитой жизни. «Многие люди, - отмечают авторы изданного в США научного сборника «Анатомия одиночества», испытывают наиболее мучительное состояние одиночества не в физической изолированности, а как раз в центре группы, в кругу семьи, и даже в обществе близких друзей» .

Философские основания проблемы одиночества

Теоретическое и художественное осмысление одиночества имеет давние традиции. Поэтому было бы неверным связывать его лишь с XX веком или же с развитием капиталистического производства. Еще в ветхозаветной книге Екклезиата приводятся слова, подтверждающие, что одиночество воспринималось людьми той эпохи как трагедия: «Человек одинокий, и другого нет; ни сына, ни брата нет у него; и всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством» (4:8). Драматизм утраты связи с миром людей пронизывает этот библейский текст, ставший чуть ли не первым отдаленным отголоском экзистенциалистского пессимизма.

С осознанием своей родовой связи с другими людьми, человек открывал для себя всю катастрофичность ее утраты или даже некоторого ослабления. Не всегда эта трагедия получала название «одиночества» и не всегда она представала во всей глубине общефилософского смысла, но она неизменно вплеталась в симфонию духовного развития человечества. Жизненно необходимое человеку общение, нередко обреталось как антитеза одиночеству - в мире веры.

Чувство одиночество и отчаяния сквозит в псалмах царя Давида: «Боже мой! Боже мой!.. Для чего ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего» (21:2). Отчаяние достигает апофеоза: «Призри на меня и помилуй меня, ибо я одинок и угнетен» (24:16). Одиночество центральная тема всех псалмов, в строках которых кристаллизуются чувства покинутости, отчужденности человека и упование на всемогущего Бога.

Христианство, обращенное к сердцам униженных и оскорбленных, с самого начала восприняло и вобрало в себя чувство щемящего одиночества, превращенное в идейный нерв всего вероучения. И сам Христос предстает как подвижник, в своем нравственном всесовершенстве стоящий недостижимо выше и учеников и толпы. Потому Иисус так же одинок в пустыне, как и на шумных улицах Иерусалима. По сути, он одинок и в своей жертвенной смерти.

Мотивы глубокого земного одиночества явственно прослеживаются в сочинениях отцов церкви. Например, у Аврелия Августина, первородная греховность и смертность человека сами по себе определяют его одиночество перед лицом Бога, на пути к которому человек только и может преодолеть свое пагубное состояние. Еще более отчетливо эта тенденция, усугубляющая земную изолированность человека и, соответственно, абсолютизирующая его сугубо интимное (а потому изолированное) общение с Богом, в раннем протестантизме. Мрачный протестанский ригоризм не оставлял места для раскрытия внутреннего мира личности через общение с другими людьми. Признавалась значимость лишь одной формы общения - сугубо индивидуальный, замкнутый «диалог» с Богом. Протестантизм, ставший одним из главных формирующих факторов американского сознания, фактически освящал одиночество, не затрудняющее, согласно его доктрине, а, напротив, облегчающее путь к истинной вере.

Своеобразно преломленные мотивы протестантского одиночества стали одной из исходных точек развития философской концепции американских трансценденталистов XIX века, среди которых видную роль играл философ, писатель, натуралист Генри Дэвид Торо.

Он провел два года и два месяца в собственноручно построенной хижине на берегу Уолденского пруда, близ городка Конкорд в Массачусетсе, вырабатывая свою философию добровольного уединения. Таким образом. Торо поставил философский эксперимент прославившийся позднее - в XX веке. В его основе лежал философский принцип, разработанный мыслителями «Трансцендентального клуба» во главе с Ралфом Уолдо Эмерсоном, утверждавший бесконечное духовное богатство человеческой личности, которой достаточно лишь замкнуться в себе, выделиться из обывательского окружения, чтобы найти мощные силы, необходимые для возрождения в своей душе тяги к красоте, добру, совершенству.

Трансценденталисты первыми четко разграничили одиночество, как продукт «полного отчаяния» городской жизни, и уединение, необходимое творческой личности для концентрации ее внутренних духовных потенций, которые только и способны создать в душе человека защиту от городской цивилизации со всеми ее последствиями: усреднением личности, господством конкуренции и т.д. В те годы принцип уединения рассматривался романтиками и трансценденталистами скорее как средство самозащиты, подразумевая укрепление духовного потенциала личности, ее социальное и творческое совершенствование. С тех пор дихотомия одиночества и уединения прочно укрепилась в западной философско-социологической мысли.

Иную концепцию одиночества и уединения, характеризующуюся отсутствием оптимизма во взгляде на судьбу личности, выдвинул современник Торо и Эмерсона датский философ и теолог Серен Кьеркегор. «Одиночество» согласно Кьеркегору это замкнутый мир внутреннего самосознания, мир, принципиально не размыкаемый никем, кроме Бога. Непроницаемая сфера самосознания высвечивается трагическими всполохами отчаяния, устойчивая позиция «Я» сводится к вечному молчанию.

Хаотичный протест против мерзостей жизни имел, по мнению философа, лишь один исход - обретение веры. Под верой Кьеркегор понимает не традиционную, освященную церковью веру, а сугубо индивидуалистическое погружение в иррационалистический образ Бога. Только Бог может стать собеседником затерянного в мире человека. Главный тезис Кьеркегора можно представить так: верить в Бога абсурдно, вера претит разуму, но поэтому и надо верить, ибо и сам мир абсурден.

«Духовный человек» Кьеркегора, носитель разорванного сознания, не стремится подобно Торс покинуть мир людей. Герою Кьеркегора чужда сама мысль о робинзонаде, в ней он просто не видит никакой необходимости, так как с самого начала вовлечен в общество в качестве «постороннего». В работе с характерным названием «Несчастнейший» Кьеркегор сравнивал людей с «одинокими птицами в ночном безмолвии, собравшимися один-единственный раз, дабы проникнуться назидательным зрелищем ничтожества жизни, медлительности дня и бесконечной длительности времени» .

В этих ранних формах философского осмысления одиночества, обозначились две разновидности трактовки данного феномена, со всей полнотой проявившиеся в позднейшей западной культуре и философии.

Линия Тора, продолжая сохранять заряд романтического утопизма и этического оптимизма, трансформировалась в неоромантическую идеологию контркультуры, делавшей и делающей ныне упор на альтернативные формы сознания и жизнеустройства. Именно эта традиция породила своеобразные теории «коллективности» и «коммунитаризма», которые предусматривают общинный стиль жизни, сохраняющий, как предполагается, полную внешнюю и внутреннюю свободу каждого «общинника».

Вторая традиция, восходящая к Кьеркегору и получившая развитие в поздних трудах Эдмунда Гуссерля, перешла в экзистенциализм. Однако, проблема одиночества сама по себе никогда не была предметом теоретического внимания Гуссерля. Тем не менее, феноменологическая философия стала наиболее последовательным и долговременным обоснованием «монадичности» и «атомарности» индивидуального человеческого сознания, превращенным в универсальный субстанциональный принцип.

Сам Гуссерль и не помышлял о роли «врачевателя» истерзанного духа романтического наблюдателя, столкнувшегося с реалиями XX века. Как теоретик большую часть своей жизни Гуссерль был весьма далек от проблемы этики и переживания всякого рода «экзистенциальных» состояний. Предмет его постоянного интереса состоял в другом, а именно в исследовании познавательных моделей освоения, а точнее, идеального конструирования мира, в раскрытии особых структур сознания, («феноменов»), определяющих место человека в мире, а в сущности, и сам этот мир.

И все же именно в рамках феноменологии, стремившейся к строгости философской теории, к всеобщему и необходимому рациональному синтезу, субъективизм и иррационализм достигли своего апогея, а одиночество приобрело «теоретическое» обоснование универсального принципа продуктивного сознания.

Основой, на которой возводилась философская теория Гуссерля, являлось представление о сознании как непрерывном и нескончаемом потоке особым образом сконструированных переживаний, имеющих свои общезначимые законы и принципы, полностью изолированные от всего внешнего, в том числе и материального мира. Более того, даже саму мысль об апелляции к реальности Гуссерль называл «наивной» и решительно требовал очищения сознания от любых высказываний относительно того, что находится вне его. Этот процесс «очищения», отделения сознания от объективной реальности, получил наименование «редукции», важнейшей составной частью которой было понятие «эпохе», то есть воздержание от любых высказываний относительно внешнего мира путем сосредоточения исключительно на анализе «чистой» субъективности.

Серьезной проблемой, с которой столкнулась феноменология, пытавшаяся разработать «строгую» теорию «объективных» принципов абсолютного субъективизма, стала проблема одиночества человеческого «Я», получившая в истории философии наименование проблемы интерсубъективности, то есть возможности или невозможности теоретико-познавательного общения индивида с другими познающими субъектами, признания их существования вообще.

Противоречие, выводимое из феноменологических установок, состоит в том, что феноменология рано или поздно сталкивается с задачей «доказать» само существование других людей как равноценных с моим «Я» центров сознания. Парадоксальность такого положения объясняется тем, что субъективизм, какие бы «строгие» формы он ни принимал, исходит из одной реальности - реальности «Я». Все остальное так или иначе предстает в виде проекции, или трансценденции, субъекта вовне. Таким образом, в рамках феноменологии еще можно доказать существование других людей как чисто физических, опредмеченных объектов, но, как только ставится вопрос о наличии у них сознания, сразу же возникают сложности теоретического характера и появляется опасность солипсизма, признания тотального одиночества субъекта во Вселенной.

Не только общетеоретические, но и более конкретные, «земные» взгляды Гуссерля на реалии общественной жизни были исполнены глубокого и в своем роде последовательного пессимизма, выраженного, в частности, теми роковыми вопросами, на которые философ не находил удовлетворительного ответа. «Чем же являются для меня другие люди, сам мир?» риторически спрашивал себя Гуссерль. И отвечал: «..всего лишь сконструированными феноменами, чем-то продуцируемым из меня самого. Ни при каких условиях не могу я достичь уровня описания бытия в его видении другими людьми, представляющимися мне не иначе как простыми физическими объектами Природы, которые существуют только в качестве продуктов трансценденции». Между трагическим в своей монадической замкнутости субъектом и миром «предметов» (в том числе и другими людьми), рассматривавшихся Гуссерлем исключительно в виде коррелята сознания - «как воспринятое, вспомянутое, представленное, взятое на веру предположение», возникала катастрофически непреодолимая преграда отчуждения и одиночества.

Весь макрокосм человеческого бытия, сконструированный Гуссерлем, превращался в универсальную модель изолированного индивидуального сознания. Соответственно этой модели получила наименование и философская дисциплина «эгология», погруженная в исследование сакраментального внутреннего мира субъекта. При этом философ недвусмысленно четко обозначил область приложения «эгологии». Он писал по этому поводу: «Совершенно невозможно представить, каким образом, с позиций редукции, другие Я но не просто как феномены внешней реальности, но именно как другие трансцендентальные Я - могут быть возможными сами по себе и потому закономерными предметами феноменологической «эгологии». Итак, для гуссерлианской пологий» было неприемлемо рассмотрение сознания других людей в качестве столь же реального, как и собственное сознание. Признавая само существование «других», феноменология фактически отчуждала их от познающего субъекта, превращая в своеобразное собрание бесплотных метафизических теней.

Универсальная модель одиночества, раскрывшаяся в феноменологии Гуссерля, стала для многих философов XX века основой осмысления феноменов общественного бытия. Сам Гуссерль, несмотря на то, что круг его философских интересов лежал в иной плоскости, осознавал реальные последствия своих взглядов.

Гуссерль оставлял проблему одиночества на периферии своего философского мировоззрения, так как его не оставляло чувство, что предрасположенность философской системы к субъективизму свидетельствует не о ее силе, а о ее слабости. Но то, чего стремился избежать Гуссерль, то, что он пытался скрыть тем или иным образом, стало отправным пунктом для его последователей экзистенциальной ориентации, превративших трансцендентальное одиночество в символ своей веры. Наиболее наглядно подобная трансформация феноменологии в экзистенциальное осмысление проблемы одиночества произошла в творчестве крупнейшего французского философа и писателя Ж.-П. Сартра.

Именно Сартру принадлежит ключевое для понимания экзистенциализма изречение: «Человек не есть то, что он есть; человек есть то, что он не есть». За внешней парадоксальностью этого суждения скрывается глубокий философский смысл, утверждающий всеобщую и фундаментальную неудовлетворенность человека миром, разлад с самим собой. Согласно этой формуле, человек постоянно стремится стать тем, «что он не есть», - выйти за пределы своего «Я», найти истину вне себя, разомкнуть сковывающие его рамки одиночества. Но реалии, находящиеся вне его, отрезвляюще действуют на этот порыв. И тогда, возвращаясь к себе, не найдя ничего достойного общения в мире людей, человек не может понять, «что он есть» на самом деле. И потому его путь к себе, вернее, «в себя» всегда конфликтен, сопряжен с осмыслением одиночества как экзистенциональной ситуации бытия человека в мире.

В отличие от Гуссерля Сартр стремился решительно субъективировать мир. Он рассматривал мир как состоящий из «меня» и «другого». «Одним из свойств присутствия во мне другого есть объективность», - писал он в своем очерке «Экзистенциализм - это гуманизм». «Но другой становится для меня не только объектом, но одновременно перестраивает мой внутренний мир, все, что меня окружает. Другими словами, любой «другой» вмешивается в самое сокровенное для меня, вторгается в святая святых. В результате «принадлежащее» мне бежит от меня под непрошеным воздействием другого» . Это тотальное бегство человека от человека и выражает понимание межличностных отношений Сартром. Вещи, будучи объектами («собственностью») моего мира, постоянно теряют свою интимность для меня, омертвляются, превращаются в предметы совместного владения. Появление «другого» - будь то случайный попутчик или сосед по столику в кафе, друг детства или член моей семьи незамедлительно превращает мой мир во враждебный мне, «украденный». Иначе говоря, появление другого человека и тем более общности людей («массы») есть, по Сартру, разрушение, кризис, опасность, конфликт. При этом любая форма коллективности изначально обречена на саморазрушение отчуждение превращается в универсальный модус «бытия в мире».

В экзистенциализме одиночество личности становится принципом замкнутого антропологического универсума. Внутренняя изолированность человека это основа любого индивидуального бытия как такового. Там, где личность начинает вступать во взаимоотношения с миром и другими людьми, человек неизбежно сталкивается с холодной, безжизненно-мертвой объективностью, превращающей все «внешнее» во «врага» субъективности, что в свою очередь ведет к ее омертвению, отчуждению, одиночеству. Согласно Сартру, человек становится таким, каким он был сформирован задачами, расположенными на его пути. Объекты являются немыми требованиями, и в «Я» нет ничего, кроме пассивного повиновения этим требованиям. Одиночество человека, затерянного на просторах чуждого ему социума, закономерно связывалось Сартром с немой пассивностью, потерей веры и надежды.

Поскольку взаимоотношения «меня» и «другого» постоянно конфликтны, то не может быть и речи о какой-либо общности индивидов. Признание множества субъектов не может быть ясно и отчетливо дано человеческому сознанию, утверждал Сартр. Рассматривая самые тривиальные примеры «общности» людей, предоставляемые нам обыденным опытом, он доказывает, что солидарность с этой общностью всегда поверхностна, иллюзорна, тогда как ощущение одиночества глубинно, бытийно. Как бы человек ни был вовлечен в переживание общности, он стремится разрушить ее, сохраняя одиночество своего «Я».